— Но она может поднять тревогу, когда мы уйдем, — сухо заметил Болан.

— Обещаю, что не сделаю ничего такого, что могло бы поставить под сомнение вашу безопасность! — воскликнула девушка. — Могу поклясться в этом даже на Святом Коране!

Ее взгляд умолял Болана поверить ей и тем самым вверить свою жизнь и жизнь пленника в ее руки.

И все-таки она была революционеркой. Настоящей. Более того, она сражалась бок о бок с одним из самых беспощадных главарей террористов — Хатибом аль-Сулейманом. А Болану было известно, что женщины, участвующие в революционных движениях, бывают еще более фанатичными, чем мужчины.

И тем не менее...

Он был свидетелем того, как эта девушка открыто перечила самому аль-Сулейману, как она подносила воду изнуренному пытками американцу и как сегодня вечером она пыталась облегчить его страдания.

Но самым убедительным доводом стал подслушанный им разговор."

Ведь она не подозревала, что он слышит ее. А может, она была не такой закаленной революционеркой, как ей казалось? Впервые в жизни ей довелось присутствовать при пытках человека, и, вне всякого сомнения, это чудовищное зрелище перевернуло ее сознание.

Да, конечно, в свое время ее научили подкладывать бомбы в здания с ни в чем не повинными людьми. Но там все было гораздо проще. В момент совершения теракта она находилась далеко от места взрыва и никогда не видела, к каким ужасающим последствиям он приводил. Но наблюдать воочию за человеческими страданиями — это совсем другое дело. Смотреть не моргнув глазом, как режут человеческую плоть, как ее рвут на куски, жгут и увечат, видеть, как жертва постепенно сходит с ума от боли, способны немногие.

Сорайя, по всей видимости, не смогла остаться равнодушной к чужим страданиям.

В ее огромных черных глазах горел огонек надежды, и Болан внезапно понял, что если ей сейчас поверит, то это будет означать, что и она тоже вверяет ему свою жизнь.

Взаимное доверие. В конечном счете, почему бы и нет?

— Как вас зовут?

— Сорайя. Сорайя Насер.

— Ладно, Сорайя, я вам верю. Как по-вашему, пленника можно переносить?

Она пожала плечами.

— Ему очень досталось, а мне даже нечем его перевязать. Но я, тем не менее, сделала все, что было в моих силах. Теперь его жизнь зависит от Аллаха... и от вас.

Высокий человек в черном опустился на колени рядом с матрасом. Он осторожно поднял Лаконию и аккуратно взвалил его себе на плечо, как это делают пожарники, выносящие из огня пострадавшего.

Сорайя подошла к двери и в нерешительности остановилась. Затем, обернувшись к Болану, спросила:

— А как вы проникли в лагерь?

— Прорезал проход в ограждении позади бетонного бункера.

— И, я полагаю, вы хотели бы выбраться тем же путем?

— Точно.

— В таком случае, я выйду первой. Если я что-нибудь замечу, я подам голос, и вы поймете, что вам грозит опасность.

Не дожидаясь ответа, она исчезла в ночи.

Болан понял, что, несмотря на свои слова, она все же поможет им выбраться из лагеря. Если, конечно, не соврет.

Мак, в свою очередь, подошел к двери. Снаружи не было видно ни огонька. Шел косой дождь, продолжая поливать и без того раскисшую землю. Сорайи нигде не было видно. Она, скорее всего, скрылась за хижиной.

Настало время действовать, время выходить под Дождь, чтобы убедиться в правдивости или лживости ее слов...

Мак вынул из кобуры огромный серебристый «отомаг» и снял его с предохранителя, затем осторожно, стараясь не делать резких движений, выскользнул в чернильно-черную ночь.

Глава 10

Яростные порывы ветра больно хлестнули Палача по лицу струями дождя. Мак провел ладонью по глазам, смахивая воду, и, скользя в раскисшей грязи, направился к бетонному кубу, от которого было уже рукой подать до бреши в ограде — единственному выходу из лагеря террористов.