—  Негодяй! Мразь! Грязная свинья! – вопила она, швыряя в лицо мужу фотографии его детей и свидетельства об их рождении. – Трое ублюдков, и все на твою фамилию! Ты что, сразу же решил, что я слишком стара для тебя, и нашел себе девку, чтобы наплодить с ней своих уродов?!

 Сухопарый, с большими залысинами, Марселу смотрел сквозь очки на беснующуюся жену, обороняясь от бушующего потока ненависти лишь невозмутимым спокойствием. Он ни в коем случае не хотел раздражить ее еще больше – сегодня вечером ему непременно нужно было уйти из дома. Как он мог не повидать и не порадовать подарком свою любимицу Карину?

 Шум скандала разносился по всему дому. Слышала его и Филомена, сестра Франчески, с которой они вот уже много лет жили вместе, деля и родовой особняк, и паи в доставшемся им по наследству мясокомбинате. Слышал и муж Филомены, дон Элизеу, толстяк, которым как хотела вертела сухощавая, властная, с карими глазами навыкате Филомена. Слышала их и младшая сестра Кармела, которая с некоторых пор переселилась к своей родне вместе с дочкой Изабеллой.

 Только полное безденежье вынудило Кармелу на этот шаг: она терпеть не могла обеих своих старших сестер, винила их во всех своих неудачах. Впрочем, не жаловала и самую младшую, Роману, которая жила во Флоренции. Однако после того, как муж разорил Кармелу и бросил, ей пришлось вернуться под родной кров. Обе ее старшие сестры были бездетными, и она надеялась, что Изабелле, которая, как выходило, являлась единственной их общей наследницей, что-нибудь да перепадет.

 Вопли разъяренной Франчески слышали все, но делали вид, что ничего не слышат – хорошо воспитанные люди никогда не встревают в чужую жизнь

 Вдруг наверху раздался звук выстрела.

 Филомена взглянула на мужа: любая воспитанность имеет свой предел. Встала с кресла и торопливо стала подниматься наверх. Толстяк Элизеу поспешил вслед за женой. Они успели вовремя – Франческа стояла с дымящимся пистолетом в руках, а на пиджаке Марселу растекалось кровавое пятно, сам же он становился бледнее и бледнее. Теперь, похоже, Франческа собиралась выстрелить в себя.

 —  Трое! – стонала она. – Трое детей…

 И наверняка бы выстрелила: в припадках нервического безумия, которым она была подвержена, Франческа могла бы сделать все, что угодно. Но ей помешала Филомена. Ее сухая маленькая рука была столь же жестка, как взгляд, сердце и воля. Она вырвала из рук сестры пистолет, передала его мужу и скомандовала:

 —  Уходите отсюда! Оба! Быстро! Я постараюсь утешить ее и успокоить.

 Выйдя за дверь, мужчины увидели стоящую в коридоре Изабеллу. Взглянув на нее, трудно было предположить, что одна и та же кровь течет в жилах этой южной красавицы и ее сухих, холодных и словно бы бесполых теток. Природа ни в чем не отказала Изабелле – точеная фигура, длинные стройные ноги, тяжелая соблазнительная грудь, смугло-золотистая зовущая кожа. А черные, огромные, словно распахнутая ночь, глаза? А темно-вишневые чуть припухлые губы? А белозубая влажная улыбка? Но сейчас Изабелла не улыбалась. В испуганных глазах ее чуть ли не блестели слезы.

 —  Скорее, дядя, скорее, —  умоляла она Элизеу, —  везите его в больницу! Вы же видите, он истекает кровью!..

 Элизеу, привыкший повиноваться только своей жене, хотел было дождаться ее распоряжений, но вот тут Изабелла показала, что властностью и жесткостью она достойная продолжательница рода Феретту.

 —  Быстро за руль, дядя! Я еду с вами!

 И послушный Элизеу не мог не послушаться.

 Филомена, вызвав к Франческе домашнего врача сеньора Кампуса, собиралась попросить его посмотреть и зятя Марселу.