— Приходи вечером, — сказал Финн.

— Я занята.

Попросит ещё раз? Хотелось поднять планку, повысить собственную значимость, иначе к чему это приведёт? Он звезда.

По краям от двери красовались стилизованные под Египет папирусы в рамках. Прекрасная возможность сменить тему.

— Почему здесь всё о фараонах? — спросила я, оборачиваясь. — И знак Гора на цепочке у тебя на шее? Любишь древний Египет?

— Возможно, я не Макс Финн? — с хитрой полуулыбкой ответил он.

— Ясно, что ты не Макс, а Сева. Всеволод, Евсей, Северин?

— Это не имя.

— Имя. — Я отметила бюст фараона в высоком царском головном уборе на тумбочке с противоположной стороны от Нефертити. — О, и Эхнатон здесь.

— А как же иначе? — усмехнулся Финн.

Странный.

Он снова поймал меня в ловушку своих рук и пристальных глаз.

— Себастьян, — вдруг сказал он. — Моё настоящее имя Себастьян Бах. Не кривись. На самом деле, я не шучу. Мама родила меня в восемнадцать, когда была поклонницей Скид Роу. Себастьян Бах — так звали фронтмена её любимой группы. Как понимаешь, это имя в шоу-бизнесе уже занято.

Я закусила губу смущённо. «Я ему сказала, что люблю Баха? Вот так оговорка по Фрейду…»

— Красивое.

Он улыбнулся, как с экрана, и подмигнул.

— Но ты зови меня Финн. Я привык, и вообще подумываю о том, чтобы официально поменять имя в документах. И приходи утром.

«А почему ты не придёшь ко мне? Это выше достоинства звезды?» — царапнуло колкостью на моём языке, но произнести он не дал. Взял мои щёки в ладони и заглянул в глаза, вызывая опять то чувство узнавания. Коснулся губами моих губ.

От нежного мазка, словно беличьей кистью по холсту, мысли унеслись. Глаза закрылись, сознание замкнуло. Не знаю, кто из нас пил дыхание другого сильнее, пока с истерической настойчивостью не зазвонил мой телефон. Я оторвалась от Финна и поднесла трубку к уху.

— Где вы, Дамира? — послышался недовольный голос продюсера.

Глядя в блестящие глаза мужчины, покорившего полмира, полупьяного, как и я, от поцелуя, я вдруг ещё более отчётливо ощутила, что хочу стать кем-то, чтобы не чувствовать внутри досаду невысказанности, чтобы забыть это социальное неравенство между нами, я хочу быть цельной. И ещё я поймала нечто похожее на зависть: какой бы музыкой он ни занимался, даже если она мне не нравится, он нашёл своё дело, а я бросила даже то, что нравилось. И закисла в болоте… Может, в самом деле попробовать съёмки? Сниматься с ним? Проводить время вместе. Я же хотела сказки!

— Простите, — выдохнула я в телефон. — Я уже здесь. Но, кажется, заблудилась.

— Вернитесь, откуда пришли, — терпеливо объяснил Макаров. — Вам нужен центральный вход. Горничная вас встретит и проводит в кабинет.

— Хорошо, спасибо!

Я отбила звонок, заливаясь краской и думая, что сошла с ума. Финн рассмеялся:

— А меня не сдала, молодец!

— А это был секрет?

— Нет, конечно же, но так даже лучше! — шепнул он мне и провёл руками по моей талии, по волосам и с выдохом отошёл, словно давая мне дорогу.

В молчании наши взгляды снова стали осязаемыми, а воздух плотным. Невозможно уйти.

— Я искал тебя в Лувре. Но нам обоим надо идти. Так я увижу тебя завтра?

— Если меня возьмут на роль?

— Даже если не возьмут…

— Да.

Он опять поцеловал меня. Быстро, жарко. И выдохнул в губы на прощанье:

— Ты звучишь, как музыка!

Глава 5

Несмотря на то, что я видела Лувр, я лишилась дара речи.