— Так сколько вы хотите за эту картину?

Вопрос был задан умышленно небрежно, с напускным равнодушием: торговаться он действительно умел.

— Что ж, — проговорил мистер Биггер, неохотно расставаясь с русской графиней и райской Венецией четвертьвековой давности, — за гораздо менее ценные работы я запрашивал и тысячу, однако не возражаю, если эта картина перейдёт к вам за семьсот пятьдесят. Владелец Поместья присвистнул:

— Семьсот пятьдесят? Нет, это слишком!

— Но, дорогой мой сэр, — запротестовал мистер Биггер, — подумайте-ка, сколько бы вам пришлось выложить за полотно Рембрандта такого же размера и качества — тысяч двадцать, не меньше. Семьсот пятьдесят фунтов вовсе не так уж много. Напротив, если учесть значительность того, что вы намерены приобрести, цену можно назвать заниженной. Вы достаточно проницательны для того, чтобы видеть, что это замечательное произведение искусства.

— О, этого я не отрицаю, — согласился Владелец Поместья. — Я только к тому клоню, что сумма-то довольно изрядная. А знаете, я рад, что дочка рисует. Вообразите-ка, если бы мне пришлось украшать спальни картинами по семьсот пятьдесят фунтов за штуку! — Он захохотал. Мистер Биггер улыбнулся.

— К тому же, — заметил он, — это весьма выгодное вложение капитала. Спрос на поздних венецианцев растёт. Будь у меня свободный капитал… — Дверь приоткрылась, и в комнату просунулась белокурая, вся в кудряшках голова мисс Прэтт.

— Мистер Кроули желает знать, нельзя ли ему увидеться с вами, мистер Биггер. Мистер Биггер нахмурился.

— Велите ему подождать, — бросил он с раздражением. Кашлянув, он снова повернулся к Владельцу Поместья: — Будь у меня свободный капитал, я целиком вложил бы его в поздних венецианцев. Весь, до последнего пенни.

Произнося это, он мысленно прикидывал, сколько же раз на словах он собирался вложить весь свой капитал в примитивистов, в кубистов, негритянскую скульптуру, в японские гравюры и так далее…

В конце концов Владелец Поместья выписал чек на шестьсот восемьдесят фунтов.

— Хорошо бы получить от вас машинописную копию этого рассказа, — сказал он, надевая шляпу. — Отличная штука, чтобы занять гостей во время обеда, как вы считаете? Только бы хотелось уточнить как следует все подробности.

— Конечно, конечно, — откликнулся мистер Биггер, — подробности — вот самое главное! — Он проводил этого невысокого толстячка к дверям. — До свидания. До встречи. — Они расстались.

У входа показался высокий бледный юноша с длинными бакенбардами. Тёмные глаза его глядели задумчиво, во всём его облике было нечто романтическое и в то же время вызывающее лёгкую жалость. Это и был Кроули, художник.

— Простите, что заставил вас ждать, — сказал мистер Биггер. — Зачем вы хотели меня видеть?

Мистер Кроули выглядел смущённым, он колебался. Как тяготили его такие визиты!

— Дело в том, — выдавил он наконец из себя, — что мне сейчас позарез нужны деньги. Я думал, что, может быть… если вы не против… может быть, это не очень вас затруднит… я бы хотел получить плату за ту штуку, которую сделал для вас на днях. Мне ужасно совестно вас беспокоить.

— Что вы, что вы, голубчик. — Мистер Биггер проникся сочувствием к этому незадачливому бедняге. Несчастный Кроули был беспомощен, словно ребёнок. — О какой сумме мы с вами тогда условились?

— Двадцать фунтов, кажется, если не ошибаюсь, — робко напомнил мистер Кроули.