Все рассыпалось. Разлетелось по полу.

И я принял спор.

Не задумываясь, решительно произнес про себя: «А, давай, козел! Плевать! Давай, слабак!»

Заключил пари.

Не с Филиппом, разумеется, а с собой.

В конце концов, как я смогу себя уважать, если не сделаю шаг? Прямо сейчас не соберусь, не возьму себя в руки и не сделаю этот вонючий дурацкий шаг на трясущихся коленях.

Что я теряю?

В самом худшем случае, вернусь обратно за монитор, продолжу выполнять чужие поручения, подбирать и менять тупые обои на тупом рабочем столе.

– По рукам.

– А?

– Я принимаю пари.

Филипп теряет дар речи. Рот его открыт. Брови подняты.

– Что завис? По рукам, говорю.

– На щелкан?

Нет. Высока важность поступка. Щелкан слабая мотивация.

Стал бы Геракл совершать подвиги ради щелкана? Или Человек паук, стал бы он, рискуя жизнью, перелетать с крыши на крышу за такую цену? Железный человек? Джокер? Нет, нет и еще раз нет.

Нужно придумать что то посерьезнее. Что то такое, что заставит меня дойти до конца, что отсечет все пути к отступлению.

Деньги?

Не стимул.

Я живу один, накоплений достаточно. Даже если проспорю все сбережения, меня это не расстроит. Подумаешь, обновлю видеокарту не завтра, а через месяц другой.

Нужно что то…

Компромат! Что то крайне личное, такое, с помощью чего я смогу сам себя шантажировать.

– Нет, не на щелкан.

Филипп слушает и садится на корточки. Лицо его остается вытянутым от удивления. Наверное, он впервые слышит от меня подобные слова с подобной интонацией.

– Поступим так, – говорю, беру карандаш, отрываю листок для заметок и готовлюсь записывать. – Для начала составим договор. Цель спора – я должен обольстить новенькую. Так?

– Так.

– Обговорим сроки. Скажем, двенадцать месяцев. Ровно один календарный год, начиная с момента подписания договора. Идет?

– Нет. Месяц.

– Нереально. Слишком мало. Скажи еще охмурить за три дня. Год – вполне подходящий срок.

– Шесть месяцев. Ни тебе, ни мне. Ровно полгода начиная с подписания, и ни минуты больше.

– Сто восемьдесят три дня?

– Идет?

– Идет.

Я киваю, смотрю на часы и помечаю у себя в листке отчетное время – полдень.

– Выигранным считается спор в том случае, если у нас с новенькой состоится соитие, иными словами – половой акт. Верно?

– Нет. Стоп, стоп, стоп.

– Что?

– Перефразируй. Только подтвержденное соитие, и только по обоюдному согласию сторон.

– По обоюдному, это само собой разумеется. Но как я предоставлю тебе доказательства?

– В любой форме. Нужно подтверждение от новенькой. В устной или письменной, – Филипп посмеивается. – Фото  или видеоматериалы тоже подойдут для рассмотрения. В общем, сам придумай, как докажешь. Но знай, на слово я тебе не поверю.

Киваю и записываю.

– Хорошо. С этим пока определились. Назначим наказание в случае провала.

– Слушаю внимательно.

– Если я проиграю спор… Ты обнародуешь постыдные факты моей личной жизни.

– Какие еще факты?

– Обнародуешь компромат.

– Какой?

– Да хватит задавать глупые вопросы! Какой какой. Сам догадайся – обо мне.

– Смешно… Я тебя знаю тысячу лет и могу с уверенностью заявить, что вся твоя жизнь сплошной постыдный компромат. Тебе за тридцать, ты в дурацких очках, лысеешь и носишь футболку с пони.

– Ну. О том и говорю.

– Ты никогда не целовался с девушкой, даже не обнимался, не считая того случая со щекастой Люсей, которая схватила, подняла и повалила тебя в сугроб.