— Вот как я намерен поступить. Если мы заявимся туда все вчетвером, белые и негры, это их насторожит. А удивление ничего хорошего не сулит. Нас на всякий случай могут и зажарить. Хочу отправиться к ним в качестве посла, чтобы возвестить о вашем прибытии. А то кто их разберет? Все-таки лучше вести себя поосторожнее.

— Ты прав. Ступай и возвращайся быстрее.

— Я оставляю тебя здесь, Йеба, — просто сказал Ламбоно.

Большего проявления доверия с его стороны и быть не могло.

— Нужно привести себя в порядок, — продолжал колдун.

Порывшись в одном из тюков, он вытащил оттуда свою униформу: украшенную перьями диадему и сшитый из шкур балахон. Прихватил и скипетр с колокольцами.

Тотор зажег спичку, и, рассмотрев в темноте нелепую фигуру колдуна, все, включая неунывающую Йебу, весело рассмеялись.

— До скорого! — бросил Ламбоно и скрылся в ночи.

Наступила напряженная тишина.

Прошло с четверть часа. Повинуясь невнятному чувству, друзья взялись за карабины.

— Неужели этот стервец оставил нам Йебу в качестве заложницы? — возмущенно начал Тотор.

Но тотчас же осекся.

Послышались торопливые шаги, и перед ними предстал Ламбоно.

— Все в порядке! Вас ждут.

— Не рано ли?

Но в это время их осветили десятка два факелов.

Гостей ждал воистину королевский прием.

— Эй, Меринос! — подтрунивал Тотор. — Смотри, веди себя прилично. Не ударь в грязь лицом.

ГЛАВА 3

Вождь Аколи. — Тотор сомневается. — Праздник при луне. — Один. — Заложница Йеба. — Дверь заперта. — Отличная работа! — Белый! — На помощь!

— А они премилые, эти твои коттоло! — обратился Меринос к Ламбоно, пока Тотор, заложив руки за спину, исправно исполняя роль Наполеона местного значения, медленно обходил широкую площадь и разглядывал жителей деревни, как две капли воды похожих на подданных несчастного Амабы.

— Да, да, премилые, — отвечал вернувшийся к исполнению своих обязанностей колдун.

Нигде и никогда друзей не принимали так сердечно.

Вождь Аколи оказался верзилой шести футов росту (впрочем, как почти все мужчины его племени), сплошь покрытым причудливой татуировкой. Круги, овалы, квадраты, замысловатые кривые — весь учебник геометрии уместился на его мощном торсе. На лице, изрисованном белыми, красными и голубыми полосами, можно было только различить глаза, приплюснутый нос и огромные, толстые вывороченные губы.

Тотор то и дело украдкой посматривал на вождя, Аколи тоже следил за чужаком и, когда глаза их встречались, широко и радушно улыбался.

Однако не тот человек Тотор, чтобы столь очевидная игра могла ввести его в заблуждение. Сердце у него было не на месте, хотя Аколи всячески демонстрировал добрую волю. Гостям предложили обильный ужин. Вино лилось рекой.

Тотор не спускал глаз с Ламбоно, уж очень тот оживился. Хорош-Гусь вмиг спелся с местным колдуном — рыбак рыбака видит издалека, — и они наперебой взялись развлекать публику. На площади собралось человек пятьсот. Туземцы, замерев от восторга, наблюдали за представлением. Оба колдуна танцевали, кричали, свистели. Королевский оркестр — дюжина коттоло с самыми невообразимыми инструментами — вошел в раж. Ушные перепонки лопались от адской какофонии.

Тотор подошел к Мериносу:

— Старик! Как тебе все это?

— По-моему, нас принимают по первому классу.

— А больше ничего не замечаешь?

— Да нет, ничего. Нам не на что жаловаться.