Я отупела то ли выпитого, то ли от шока. Перед глазами бледное вечно растерянное лицо Уилли Ласлоу накладывалось на чудовищную морду твари.

— Любить?.. Кого любить? — бездумно переспросила я, вцепившись в руку профессора Лестера. Тот поморщился, однако руки своей не отнял.

На мой вопрос ответил именно Дин Лестер.

— Он любит меня, мисс Сеймур, но больше всего, разумеется, вас. Вчера он изо всех сил сопротивлялся приказу убить вас, хотя это наверняка причиняло ему боль. Он любит с такой искренностью, на какую способен только ребенок, — с горячностью принялся убеждать меня вессексец в том, что и тому черному монстру не чужды чувства и привязанности. — И убийство мисс Милтон, как это ни печально, последствия той самой любви. Уилли просто не умеет пока, выражать ее иначе. Его не учили, с самого своего появления на свет он был в одиночестве и не знает ничего кроме книг и ярости и злобы своей создательницы.

Я не была уверена в том, что действительно знаю, что такое любовь и уж тем более не представляла, какова любовь существа, родившегося из человеческой ненависти. Не хотела я и той любви, которая становится причиной чьей-то смерти. Меня трясло только от одной мысли об убийствах, и так их было слишком много для одного университетского кампуса.

Чудовищно.

— Ребят из Зета Каппа Пси Уилл тоже обожает, — произнес профессор Лестер с той самой теплотой, которая обычно звучала в его голосе, когда мужчина говорил об Уилли. — Он искренен во всех своих чувствах. Вот только, похоже, несвободен в своих поступках.

Для Дина Лестера как будто не изменилось вообще ничего. Он все также был привязан к тому, кого все звали Уилли Ласлоу, и даже то, что это существо не было Уилли и даже человеком не являлось на самом-то деле, для декана никакого значения не имел. И вот это меня действительно поражало.

Я поглядела на Би, среди этого сплошного сумасшествия только она одна и оставалась оплотом здравомыслия. Лицо моей подруги было мрачным как лик статуи богини правосудия, что так любят ставить в зданиях суда.

— Ваши похвалы этому… Уилли, конечно, звучат вдохновляюще, но они не отменяют того, что он убийца. Пусть даже первые два убийства он совершил не по собственному желанию, Хизер Милтон мертва тоже, а это уже целиком и полностью ответственность этого «божка», — напомнила Блэр профессору, который, кажется, решил выступить защитником создания Эльзы Ласоу. — И я как слуга закона не согласна с Лиамом в том, что Уилла не в чем винить. Он убийца. И этого не изменить.

Вердикт был озвучен, простой.

Декан хохотнул.

— И что же, детектив, вы возьметесь доложить своему многоуважаемому начальству, что рехнувшаяся от горя женщина намолила себе монстра, и тот, скрываясь под видом ее сына, по ночам убивает людей? Так?

Звучало достаточно бредово, чтобы в это не поверил никто помимо нас.

С ответом Блэр так сразу не нашлась, и мне даже подумалось, что не найдется вовсе. А ее напарник только вздохнул обреченно, явно предчувствуя нерядовые неприятности.

— А заодно, детектив Льюис, не пожелаете ли вы рассказать пару лишних деталей на тему той волны убийств, что имела место здесь, в кампусе Свонвэлли? — решил додавить полицейских Лестер с присущим ему мягким напором, который на своей шкуре уже испытали многие.

Разумеется, та история ни у кого из памяти не стерлась, однако судя по тому как вытянулись лица Льюиса и Блэр, мне было известно далеко не все. А вот Лестер каким-то образом дознался до всей правды. И она как минимум была неудобно.

— Я не понимаю, это шантаж? — как будто не поверила собственным ушам Сандерс, округлив глаза.

Она привыкла за все годы обучения в университете быть самой «зубастой», и пока недолгая служба в полиции не сбила с моей подруги спеси.