ТЕЛЕГРАММА И. Д. МИНИСТРА ИМПЕРАТОРСКОГО ДВОРА, И.Д. КОМАНДУЮЩЕГО ИМПЕРАТОРСКОЙ ГЛАВНОЙ КВАРТИРОЙ СВИТЫ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА ГОРШКОВА ГЕНЕРАЛУ КОВАНЬКО

Во исполнение Высочайшего Повеления передаю вам приказ Е.И.В. о подготовке аэродрома к принятию «Ильи Муромца» с Государем на борту до исхода сего дня.

Генерал Горшков

— …И передал мне, а в моем лице всем нам, требования нового Императора.

— Какие еще требования? — не на шутку возмутился Родзянко. — Он не в том положении, чтобы от нас чего-то требовать!

Милюков покровительственно усмехнулся и возразил:

— Он именно в том положении, и вы это прекрасно знаете. А вот мы точно не в том положении, чтобы долго торговаться. Революция обречена, контроль нами утерян и события происходят сами по себе. Еще вчерашним вечером в наших руках было все, за ночь ситуация изменилась, а сегодня днем она стала безнадежной. Признайте это. После гибели Керенского, у меня пропали последние иллюзии, о том, что можно переломить обстановку. После нескольких случаев открытия огня по толпе, больше никто не желает идти на штурм чего бы то ни было. И это значит, что прибытие войск в столицу лишь вопрос времени. А уж, когда они прибудут, то вряд ли вы ожидаете, что кто-то будет им всерьез сопротивляться. Более того, новый царь объявил всем прощение, и вряд ли кто захочет нарываться на новые неприятности. Думаю, что войска петроградского гарнизона в лучшем для нас случае просто разойдутся по казармам. А в худшем… Ну, вы меня понимаете.

Помолчали. Затем Родзянко все же влзразил:

— А с чего вы взяли, что мы не контролируем настроения в городе? С чего у вас такой обреченный взгляд на вещи? Революционные идеалы…

— Ах, оставьте, милостивый государь, ваши возвышенные речи! Ответьте мне на один вопрос, лишь на один вопрос — вы можете дать команду в Царское Село освободить из подвала семью Николая Второго?

Повисло напряженное молчание. Наконец председатель Госдумы нехотя признал:

— Нет.

Милюков согласно кивнул.

— Вот видите — нет. И отнюдь не потому, что вы не согласны такой приказ отдать, а потому что никто его выполнять не будет, и вы это прекрасно знаете. Ведь так?

— Так…

— Ну вот. Так о чем же мы с вами вот уже битый час толкуем? — Лидер кадетов удивленно вскинул брови. — Ведь все уже ясно не только нам с вами, но и любому человеку на улицах Петрограда! Так зачем мы делаем вид, что это не так?

— Ладно, допустим, — Родзянко порядком раздражала манера Милюкова рассказывать ему азбучные истины с таким видом, как будто он учитель, а сам Михаил Владимирович Родзянко лишь нашкодивший гимназист. — Что вы хотели сказать про встречу с господином Джонсоном?

— Я рад, что вы помните, с чего мы начали, — не смог не съязвить Милюков, но дальше продолжал уже со всей серьезностью. — Государь…

— Государь? — тут уже не мог удержаться от иронии сам Родзянко. — Вы его что же, уже признаете Государем?

— Государь-государь, не перебивайте, будьте так добры, а то мы с вами будем ходить вокруг и около, так и не перейдя к сути. — Павел Николаевич досадливо поморщился. — Суть же вот в чем. Господин Джонсон передал нам следующее предложение, состоящее из нескольких пунктов. Первое — в связи с воцарением нового Императора, Государственная Дума делает заявление о том, что общественный кризис преодолен, призовет всех к восстановлению спокойствия и порядка в стране, выразит в заявлении свои верноподданнические чувства к новому Государю, а также надежду на то, что обновленная власть совместными усилиями построит обновленную Россию и приведет страну к победе в войне.