— Да что он себе позволяет?! — Родзянко в гневе хлопнул ладонью по столу. — Он нам еще будет диктовать содержание принимаемых Думой законов? Это возмутительная и вызывающая атака на российский парламентаризм и мы…

— Что — мы? — Милюков с интересом разглядывал главу российского парламентаризма.

Однако Михаил Владимирович лишь нахохлился и буркнул в ответ:

— Это возмутительно.

И замолчал. Павел Николаевич несколько мгновений подождал, и недожавшись ответа, продолжил излагать пункты требований проклятого царизма к русскому парламентаризму.

— И наконец, четвертое — мы изберем народного председателя правительства, который заявит о верности новому Императору и всему русскому народу.

— И кто это будет? — С подозрением спросил Родзянко.

— Я.

ТЕЛЕГРАММА ЦЕСАРЕВИЧА КИРИЛЛА ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ НИКОЛАЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ

Господь Бог не оставил наши молитвы и ситуация с захваченной вашей семьей в Александровском дворце благополучно разрешилась. После прочтения Манифестов и обещания прощения всем, если заложники будут отпущены, и никто из них более не пострадает, захватчики приняли решение прекратить удерживать заложников и сдаться. Согласно данными раннее обещаниями и гарантиями, все они были отпущены, и вскорости покинули Царское Село.

Здоровье Алексея Николаевича стабильное. Кровотечение, слава Богу, остановлено. Самочувствие остальных членов вашей семьи и их домочадцев — нормальное.

Такое ощущение, что пора объявлять аэроплан «Илья Муромец Киевский» президентским бортом № 1, поскольку лечу на нем я уже третий раз за сутки. Жаль только, что в воздухе я полностью отрезан от всех каналов связи и абсолютно не могу влиять на события внизу. Я про них просто не знаю. Тем более что тот же Горшков остался не внизу на связи, а сидит за штурвалом «борта № 1».

Поэтому такой полет был для меня крайне рискованным не только из-за риска навернуться с голубых небес об покрытую снегом землю, но и, а возможно и в первую очередь, из-за того, что за время моего полета могло произойти что угодно, ситуация могла кардинально и неприятно измениться, а я об этом узнаю, когда все уже случится.

А случиться могло все что угодно, поскольку в данный момент я Император без Империи. Правительства нет, министров нет, армия все с теми же генералами, которые буквально только что пытались свергнуть Императора, и свергнуть его они хотели отнюдь не ради того, чтобы привести меня к власти.

Уверен, что для многих и в войсках, и в высоких столичных кабинетах, идеальным выходом из ситуации была бы катастрофа нашего аэроплана и гибель нового Императора, пока он не начал снимать головы, погоны, отнимать портфели, выгонять из кресел и кабинетов. Моя безвременная гибель приведет на трон Кирилла Владимировича, а он для многих куда более договороспособный кандидат на Престол. Тем более что за последние сутки я испугал очень многих, и наверняка породил у этой публики самые нехорошие предчувствия относительно их персонального будущего.

Вообще, я крайне скептически относился к тому, чтобы объявлять Кирилла Владимировича Наследником Цесаревичем, но что я могу поделать с самим фактом, что следующим после меня претендентом на престол был именно он? Закон о престолонаследии Павла I не позволял вольных интерпретаций в вопросах наследования трона, а потому, пока я не обзаведусь наследником в лице законного сына, моим наследником, а значит и Цесаревичем будет Кирилл. А где мне взять законного сына? Ведь для этого мне нужно будет сначала развестись с графиней Брасовой, затем найти себе какую-то вменяемую принцессу, затем дождаться от нее сына, а как показывал печальный опыт Николая, сына можно ждать очень долго!

И все это время я буду находиться в опаснейшем состоянии, ведь наличие именно такого наследника как Кирилл, приводит в жесточайший соблазн как возможных заговорщиков (а они обязательно будут!), так и самого Кирилла, который, насколько я знал из моей истории, буквально бредил троном и нацепил красный бант 1 марта только в расчете на то, что будущее Учредительное Собрание отметит его «верность народу и идеалам революции» и призовет на царство.