В рощице осталось всё его оружие. Но был и сюрприз, для него неожиданный.

— Ага? — Произнёс он, садясь наземь и прислонившись спиной к дереву.

— Да. — Ответила Гвен, стирая слёзы с покрасневших глаз. — Я осталась.

— Хм, а предки твои?

— Ушли. Они не верят, они… — Девушка не выдержала и зарыдала в голос. Штык кашлянул пару раз, потом подсел к ней, за плечи обнял. Девушка прижалась к нему и зарыдала ещё громче. Штык замер без движения, слегка растерявшись. Такой реакции не ожидал, впрочем, память тут же подсказала, что нечто подобное уже было в его биографии — женщины, у них горе поярче выражается, плакала минут пятнадцать. Потом отпрянула, стала тереть глаза. — Я верю. Ты это Он, ты спасёшь нас всех. — Это было сказано так, словно она пытается себя саму убедить в том, что её слова верны. Впрочем, Штык не собирался её переубеждать.

— Кроха, всё пучком будет. Всех захуярим, ты не куксись.

— Ты нас спасёшь. — Решительно заявила она. Потом вдруг растерянно отвела взгляд. — Но, мама была права. Не обязательно было их убивать. Теперь в городе вдовы и сироты…

— Да и похуй. — Пожал плечами Штык.

— Как похуй? — Удивилась девушка, впрочем, не очень натурально — привыкает уже.

— Да так. Кис, ну они сами знали, на что идут. Они меня вальнуть хотели — я тут причём?

— Ты мог их ранить.

— Это долго и в падлу вообще, — Гвен нахмурилась, и он поспешно придумал другое объяснение. — Кис, раненный, может напрячь очко и пальнуть в спину. Нахуй всю ботву — наехал, будь готов сдохнуть. Они понимали расклад, так что в том, что они сдохли, виноваты только они.

— Они? — Мысль зашла, но в голове юной девушки, воспитанной этим миром, как-то потерялась, не найдя за что зацепиться. К такой логике, она была не готова.

— А кто ещё? Не, ты по суди. Вот не наставили бы они на меня пушки, я б убил их?

— Нет.

— Воот! Сечёшь? А они пушки наставили. Хотя я нихера плохого не делал.

— Ты магазин ограбил.

— Ну, это… — Штык поскрёб затылок пальцами. — Ну, ограбил. Так этот магазин меня убить пытался! Ты ж там говорила про антиген этот нехуёвый, который рубит сразу.

— Но ты же хотел ограбить магазин, а это преступление.

— А может я поссать заскочил? Или там, чипсов купить.

— Чи, чего?

— Забей, хавчик такой. У вас нету.

— У нас?

— Чё ты тупишь? — Девушка смущённо отвела взгляд. — Тут, у вас, в пиндоссии вашей.

— Что такое пиндоссия?

— А блять! Ладно, забей. Короче, хуй знает, зачем я туда приходил, но магазин меня убить хотел.

— Но ты грабил его…

— А они откуда знали? Они ж меня сразу завалить пытались, ну, дым этот ебучий. А если б я просто забежал? Ну, посрать например. А там этот дым и хуяк! Отосрался, в морг сразу. Чё это за хуйня такая? Не, не канает. Это они преступники. Но я не в обиде, я возмещение морального вреда с них срезал и ушёл, никого не тронул. А они на меня с пушками! А это кроха, ваще беспредел.

Молчала она пару минут. Потом удивленно молвила.

— А ведь ты прав в чём-то. Я помню, как по телевизору шли дебаты по поводу такой системы в магазинах. Она ведь реагирует просто на ускорение. Любой, кто ускорится там, умрёт, просто потому что ускорился. Это очень жестоко и несправедливо.

— Во, а я чё говорю? Беспредел.