— Ну и дел натворил этот бедняга Пупсер, — посетовал Казначей, подавая портвейн. — Восстановление башни будет делом дорогостоящим.

Сэр Богдер раскурил трубку:

— Как раз насчет этого я и хотел с вами посоветоваться. Казначей. Думаю, нам придется учредить фонд восстановления.

— Боюсь, что так, господин Ректор.

Сэр Богдер потягивал портвейн.

— При обычных обстоятельствах, — сказал он, — и, если бы колледж был менее… мм… скажем… занял менее консервативную позицию, полагаю, я бы использовал свое влияние в Лондоне, чтобы собрать значительную сумму. Но при нынешнем положении дел я оказался в двусмысленной ситуации.

Он ловко повернул тему, дав Казначею почувствовать, что у него огромные связи в сфере финансов.

— Увы, нам придется полагаться на свои ресурсы, — продолжал он.

— Но их так мало, — приуныл Казначей.

— Придется подумать, как можно их максимально использовать, — ответил сэр Богдер, — пока не наступит время, когда колледж решится принять более современный облик. Я, конечно, сделаю все возможное, но ведь один в поле не воин. Разве что Совет поймет, насколько важны перемены. — Он улыбнулся и посмотрел на Казначея:

— Но вы, как видно, одного мнения с Деканом.

Этой минуты Казначей только и ждал.

— У Декана свои взгляды, господин Ректор, — заверил он, — а у меня свои.

Брови сэра Богдера выражали поддержку, но пока не безоговорочную.

— У меня всегда было чувство, что мы отстали от времени, — продолжал Казначей, которому не терпелось окончательно завоевать доверие суровых бровей, — но как Казначей я занимался административными вопросами, и на политику времени не оставалось. Вы понимаете, влияние Декана необыкновенно велико, да еще этот сэр Кошкарт.

— Сэр Кошкарт вроде бы собирается созвать заседание общества выпускников Покерхауса, — вспомнил сэр Богдер.

— Он отменил его после заварухи с Пупсером.

— Интересно. Итак, Декан остался один.

Казначей кивнул:

— Некоторые члены Совета тоже в душе несогласны. Молодые преподаватели хотели бы перемен, но им не хватает авторитета. К тому же их так мало, да и средств на научные исследования отпускается всего ничего. Ни денег, ни репутации — вот молодые кадры к нам и не идут. Я предлагал… но Декан… — И он беспомощно развел руками.

Сэр Богдер глотнул портвейна. Он не жалел, что пришел, пусть даже пришлось пить такую гадость. Казначей запел по-иному. Сэр Богдер был доволен. Настало время поговорить начистоту. Он выбил из трубки табак и всем телом подался вперед.

— Между нами говоря, я уверен, что Декана мы проведем, — сказал он и с плебейской самонадеянностью постучал указательным пальцем по колену Казначея. — Помяните мое слово. Он у нас попляшет.

Казначей уставился на сэра Богдера со страхом и восхищением. Внезапное панибратство, переход от напускной учтивости к замашкам матерого интригана ошеломили его. Сэр Богдер с удовлетворением заметил удивление собеседника. Сколько лет он называл рабочих, которых презирал, «братьями», и теперь эта привычка пригодилась. Но в мрачном дружелюбии ясно звучала угроза.

— Мы ему задницу-то на уши натянем, — пообещал он.

Казначей робко кивнул. Сэр Богдер пододвинул кресло поближе и принялся излагать свои планы.

Кухмистер стоял во дворе и гадал, почему в комнате Казначея до сих пор горит свет.