Судя по тому, что Аллиандре даже не попыталась прикрыться, а просто приподнялась на локтях, ее дух уже дал трещину.

И все же она расчесала свои длинные волосы. Если бы она этого не сделала, Фэйли бы поняла, что для нее все потеряно.

– А вы не почувствовали… только что… нечто странное, миледи? – спросила Аллиандре, в ее дрожащем голосе чувствовался страх.

– Почувствовала, – подтвердила Фэйли, стоя, ссутулившись, у шеста, поддерживавшего тент палатки. – Не знаю, что это было. И Мейра тоже не знает. Сомневаюсь, что это известно хоть кому-то из Хранительниц. Но это «странное» не причинило нам никакого вреда. – Конечно же не причинило. Конечно же нет. – И это никоим образом не влияет на наши планы.

Зевая, она расстегнула золотой пояс и бросила его на одеяла, а потом взялась за подол верхнего платья, чтобы снять его через голову.

Аллиандре опустила голову на руки и тихонько заплакала:

– Мне никогда не сбежать. И меня снова вечером накажут. Я знаю. Всю оставшуюся жизнь меня будут бить каждый день.

Вздохнув, Фэйли оставила в покое подол платья, опустилась на колени рядом со своей подданной и погладила ее по голове. Здесь, внизу, ответственности не меньше, чем там, наверху.

– Временами я тоже этого боюсь, – мягко согласилась она. – Но я не позволяю этому страху завладеть мною полностью. Я обязательно сбегу. Мы обязательно сбежим. Аллиандре, нужно быть храброй. Я знаю, ты именно такая. Я знаю, как ты разобралась с Масемой, как ты сумела справиться с собой. И ты сумеешь взять себя в руки и сейчас, если попытаешься.

В проеме появилась голова Аравайн. Полная женщина не блистала красотой, но, как подозревала Фэйли, была из дворян, но никогда этого открыто не заявляла. Несмотря на полумрак, Фэйли удалось разглядеть, что на лице пришедшей сияла улыбка. На Аравайн тоже были ошейник и пояс Севанны.

– Миледи, Элвон и его сын хотят с вами поговорить.

– Им придется подождать пару минут, – сказала Фэйли.

Аллиандре больше не плакала, но продолжала лежать тихо и неподвижно.

– Миледи, не думаю, что вам следует это откладывать.

У Фэйли перехватило дыхание. Неужели? На это даже страшно надеяться.

– Я смогу взять себя в руки, – произнесла Аллиандре, поднимая голову, чтобы посмотреть на Аравайн. – Если у Элвона то, что я надеюсь, – я не сдамся, даже если Севанна станет меня допрашивать.

Схватив пояс – пребывание на улице без пояса и ошейника влечет за собой наказание, едва ли уступающее наказанию за попытку побега, – Фэйли выскочила из палатки. Морось почти прекратилась, превратившись во влажный туман, но пока лучше надеть капюшон. Влажный воздух все равно пробирает до костей.

Элвон, коренастый мужчина, уступал в росте своему сыну – долговязому парнишке Тэрилу. На обоих были забрызганные грязью белые одеяния из палаточной ткани. Тэрилу, старшему сыну Элвона, было только четырнадцать, но Шайдо не поверили ему, поскольку ростом он был со среднего жителя Амадиции. Фэйли с самого начала прониклась к Элвону доверием. О нем и его сыне среди гай’шайн ходили легенды. Три раза они сбегали, и каждый раз Шадо становилось все труднее и труднее отыскать их и вернуть. И, несмотря на ужесточающееся с каждым разом наказание, в тот день, когда они поклялись ей в верности, они как раз собирались предпринять четвертую попытку вернуться к своей семье. Фэйли никогда не видела, чтобы они улыбались, но сегодня улыбка озаряла и обветренное лицо Элвона, и скуластую физиономию Тэрила.