Когда-то это помещение, очевидно, служило конюшней, но теперь все изменилось. Каменный пол был подметен так тщательно, что любая фермерша осталась бы довольной, никаких животных тут не было, а сильный запах, похожий на аромат мяты, перебивал всякие следы присутствия лошадей и сена – но только не для носа Перина или Илайаса. Стойла напротив входа были заполнены ярусами деревянных ящиков, а в дальней части конюшни перегородки были снесены и оставлены лишь столбы, поддерживающие потолок. Там трудились мужчины и женщины; некоторые, устроившись за столами, пестиками толкли в ступках порошок или просеивали его, другие же внимательно следили за тонкими противнями, стоящими на тонких металлических ножках над жаровнями, и осторожно переворачивали щипцами нечто, напоминающее корешки.

Тощий парень в одной рубашке плюхнул пухлый джутовый мешок в один из ящиков, и тотчас склонился перед Тайли в таком же низком поклоне, как и писарь до этого, – его торс оказался почти параллелен полу. Он не выпрямлялся до тех пор, пока она не заговорила.

– Генерал Знамени Хирган. Я хотела бы поговорить с тем, кто здесь за все отвечает, – ее тон сильно отличался от того, которым она разговаривала с писарем. Теперь он не был таким требовательным.

– Как прикажете, – ответил тощий парень с амадийским акцентом. По крайней мере если он и был Шончан, то говорил достаточно бегло и не растягивал слова.

Отвесив еще один столь же низкий поклон, он поспешил туда, где шесть стойл были отделены от общего зала стеной, – как раз в середине левого ряда – и робко постучал в дверь, после чего дождался разрешения войти. Когда он снова появился, то направился в дальний конец комнаты, даже не взглянув на Перрина и Тайли. Несколько минут спустя Перрин открыл было рот, но Тайли поморщилась и покачала головой, поэтому он закрыл его снова и приготовился ждать. Он прождал добрую четверть часа, теряя терпение с каждым ударом сердца. От Генерала Знамени веяло невозмутимостью.

Наконец округлая, пухлая женщина в темно-желтом платье странного покроя вышла из маленькой комнатки и остановилась понаблюдать за ходом работы в дальней части здания, не обращая никакого внимания на Тайли и Перрина. Половина ее головы была выбрита наголо! Оставшиеся седеющие волосы были заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо. Наконец, женщина удовлетворенно кивнула и неторопливо двинулась к ним. На синей овальной вставке у нее на груди было вышито изображение трех золотых рук. Тайли поклонилась так низко, как кланялся ей Фалоун, и, помня о предостережениях, Перрин последовал ее примеру. Округлая женщина склонила голову. Совсем чуть-чуть. От нее пахло гордостью.

– Вы хотели поговорить со мной, Генерал Знамени? – У нее был мягкий голос, такой же округлый, как и она сама. Но вовсе не доброжелательный. Она – крайне занятая женщина, которую отвлекли от дел. Занятая женщина, которая хорошо сознает собственную важность.

– Да, Высокочтимая, – почтительно ответила Тайли. В ровный запах ее терпения ворвалась волна раздражения, которая быстро сошла на нет. Лицо Генерала Знамени оставалось бесстрастным. – Не подскажете ли мне, сколько готового корня вилочника имеется в вашем распоряжении?

– Странный вопрос, – проговорила женщина, словно бы раздумывая, стоит ли отвечать. Она задумчиво склонила голову.