Лоуне хмыкнул:

– Трудности. Самое подходящее слово.

Коренастый мужчина в простой коричневой куртке, с узкой бородкой, свисавшей с подбородка, зашел внутрь палатки, неся в руках резной деревянный поднос, на котором стоял серебряный кувшин и две грубые белые чашки из тех, что можно без опасений погрузить в телегу. Помещение наполнилось ароматом свежесваренного кафа.

– Ваш каф, Генерал Знамени.

Поставив поднос на край стола, на котором была расстелена карта, он аккуратно наполнил одну из чашек черным напитком, не прекращая при этом искоса наблюдать за Каридом. Мужчине было лет тридцать, на поясе у него висели два длинных ножа, а руки его были покрыты мозолями, свидетельствовавшими о том, что нож – его основное оружие. Чем-то он очень напомнил Кариду Аджимбуру, было в них что-то родственное, но не по крови, а по духу. Эти темно-карие глаза не могли принадлежать уроженцу Киншадских Холмов. – Я подождал, пока остальные уйдут. Того, что осталось, едва ли хватит надолго даже вам одному. И не знаю, когда мне удастся достать еще…

– Не хотите ли кафа, Карид? – Луоне предлагал против собственного желания, но едва ли он осмелился бы не сделать этого. За подобное оскорбление Карид был бы вынужден его убить. Ну, по крайней мере, так наверняка думал Лоуне.

– С удовольствием, – ответил Карид. Пристроив шлем возле подноса, он снял латные перчатки с металлическими пластинами и положил их рядом. Слуга наполнил вторую чашку и направился было в угол шатра, но Лоуне остановил его:

– На этом все, Мантуал.

Коренастый мужчина помедлил и покосился на Карида, после чего поклонился Луоне, коснувшись глаз и губ кончиками пальцев, и неохотно удалился.

– Мантуал порой чересчур трепетно относится к своим обязанностям, – пояснил Луоне. На самом деле, у него не было желания ничего объяснять, но открыто оскорбить гостя он не хотел. – Странный малый. Он привязался ко мне в Пуджили, а потом приложил все усилия, чтобы стать моим слугой. Порой мне кажется, что если я прекращу ему платить, он все равно останется.

Да, определенно родственная душа Аджимбуре.

Некоторое время они просто потягивали каф, удерживая чашки кончиками пальцев и наслаждаясь приятной горечью напитка. Если это действительно тот сорт, что произрастает только в Иджазских Горах, то стоит он совсем недешево. У самого Карида запасы черных зерен, – определенно не из этих прославленных мест, – иссякли еще неделю назад. И он даже немного удивился, – как, оказывается, сильно он соскучился по кафу. Он привык жить согласно простейшим потребностям, не требуя ничего сверх. Когда чашки опустели, Луоне налил еще.

– Вы собирались поведать мне о трудностях, с которыми вы столкнулись, – напомнил Карид, решив, что сейчас как раз подходящий момент возобновить прервавшуюся беседу. Он всегда был вежлив даже с теми, кого собирался убить. Но сейчас грубость приведет лишь к тому, что он так и не получит те сведения, за которыми пришел.

Лоуне поставил чашку, оперся кулаками о стол и стал задумчиво рассматривать карту. Маленькие бумажные флажки на красных флагштоках отмечали шончанские отряды на марше, а красные звезды – те, что стояли лагерем. Небольшие черные диски были разложены в тех местах, где происходили сражения. Однако, к некоторому удивлению Карида, белых дисков, обозначающих силы врага, нигде видно не было.

– За последнюю неделю, – начал Лоуне, – мы приняли участие в четырех довольно значительных сражениях, а также столкнулись более чем с шестьюдесятью засадами, стычками и набегами, причем некоторые из них оказались весьма серьезными, все это произошло в радиусе трехсот миль.