Взяв бокал, Аран’гар жестом отправила зомара прочь, хотя оно само уже повернулось к ней спиной. Она ненавидела способность этих существ читать мысли. Хорошо, что оно не может никому сообщить то, что узнало. Воспоминания о том, что не было приказом, стиралось из их сознания через несколько минут. Даже Агинору хватило ума до этого додуматься. Появится ли он сегодня? Осан’гар пропустил все собрания с тех пор, как он потерпел крах в Шадар Логот. Вопрос в том, находится ли он среди мертвых или тайно направляется к Великому Повелителю? В обоих случаях его отсутствие открывает восхитительные возможности, но одновременно таит в себе опасности. А ведь именно опасность в последнее время не выходит у нее из головы.

Небрежной походкой она направилась к Грендаль.

– Как ты думаешь, Грендаль, кто прибыл сюда первым? Поглоти меня Тень, антуражик он учинил здесь угнетающий.

Ланфир, например, любила, чтобы собрания проходили в объятиях бесконечной ночи, но сейчас обстановка была даже хуже. Прямо как на кладбище.

Грендаль тонко улыбнулась уголком губ. Хотя понятие «тонкий» едва ли было применимо к этим губам. Роскошь – вот определение для всей Грендаль. Роскошь, зрелость и красота – все это не скрывала даже серая дымка ее платья из стрейта. Возможно, конечно, ей не стоило носить столько колец, а следовало бы ограничиться одним, усыпанным драгоценными камнями. Диадема, усеянная рубинами, тоже выглядела излишеством в ее золотистых, словно лучи солнца, волосах. Изумрудное ожерелье, которое досталось Аран’гар от Деланы, напротив, удивительно гармонировало с ее собственным платьем из зеленого шелкового атласа. Изумруды были настоящими, а все эти шелка, конечно же, являлись порождением Мира Снов. Даже если бы их можно было сохранить в реальном мире, она привлекла бы к себе слишком много внимания, разгуливая в таком низком декольте. Юбку украшал высокий разрез, который открывал взорам стройное бедро Аран’гар. Ее ноги красивее, чем у Грендаль. Она даже подумывала о двух разрезах. Быть может, ее возможности здесь все же поменьше, чем у некоторых, – например, она не могла обнаружить сны Эгвейн, если девушка не оказывалась в непосредственной близости, но создать желаемый наряд в ее силах. Ей нравилось, когда ее телом восхищались, тем более что чем больше она выставляет себя напоказ, тем меньше ее воспринимают всерьез.

– Первой прибыла я, – ответила Грендаль, слегка нахмурившись, и посмотрела на вино в бокале. – Я люблю вспоминать о Садах.

– Как и я, как и я. – Аран’гар умудрилась заставить себя засмеяться. Эта женщина так же глупа, как и остальные; живет прошлым, перебирая обрывки того, что уже давно утрачено. – Мы никогда больше не увидим Сады, но зато увидим то прекрасное, что придет им на смену.

Аран’гар – единственная, кто способен править этой Эпохой. Лишь она одна разбирается в примитивных культурах. До войны они были основной ее специализацией. И все же у Грендаль есть полезные умения и гораздо больший круг знакомств среди друзей Тьмы. Но, вероятно, женщина не очень одобрит то, как Аран’гар собирается все это использовать. Если узнает, конечно же.

– Тебе приходило в голову, что остальные уже вступили в союзы, а мы с тобой остались в стороне? – Есть еще Осан’гар, если он жив, конечно, но его не стоит в это впутывать.