|
Тут же у сарая стояли несколько новеньких лавок, пара затейливых табуреток и резной наличник для окна. Сам хозяин – патлатый и седовласый, но не особо старый мужик, стоял, согнувшись над верстаком, и точил на нем какую-то чурку. Среднего роста, жилистый и крепкий, он был одет в солдатское галифе и клетчатую рубаху навыпуск. На голове у мужчины была надета сделанная из газеты пилотка. Он деловито дымил самокруткой. Увидев у себя во дворе гостя, хозяин отложил топор, убрал наполовину оструганное поленце и вытер руки о штаны.
– Вы па яки́м пытанни, таварыш? – поинтересовался столяр, после чего поплевал на пальцы и загасил ими свою самокрутку. – Мне нужен Савелий Демченко! Это вы? – поинтересовался Веня. Демченко тут же перешел на русский язык: – Я Демченко. Вы ведь не местный. Я хотел сказать, не из нашего колхоза, верно? – Верно. Я из милиции… Демченко дернулся, как-то неестественно скривил лицо и снял с головы свою пилотку. – Ну что ж, тогда пройдемте в дом. Или я должен проследовать за вами? Мужик шагнул к дому, но Веня жестом остановил его. – Пока что никуда следовать не нужно… и давайте поговорим здесь! Я приехал издалека и слегка устал от духоты, которая царит в плацкартных вагонах. Мужик склонил голову, потом кивнул и уселся на самодельную деревянную лавку. Он явно нервничал, хоть и старался не подавать виду. Вене почему-то вдруг стало жаль этого простого трудягу, которого даже спустя столько лет не любят те, кто живет и трудится с ним рядом. Веня попробовал улыбнуться, Демченко словно бы и не заметил этого, его слегка трясло: – Ну что ж, давайте поговорим… Вы говорите, что приехали издалека… Откуда, если не секрет? Веня взял еще одну свободную скамейку и тоже сел. – Я приехал из Пскова. – Ух ты! И чего ж от меня понадобилось псковским милиционерам? Насколько себя помню, в Пскове ни разу не был… – Зато в Череповце успели побывать, об этом и пойдет речь! Демченко хмыкнул и поежился. – Ну да, ну да! Стоило ли сомневаться, что речь пойдет о моих деяниях в этом злосчастном городе… Я ведь уже говорил, и не раз: и тем, кто меня допрашивал, потом следователю и на суде… – Меня интересуют все члены диверсионной группы Рауха! Я хочу, чтобы вы рассказали мне о каждом из них, причем для меня важна любая мелочь… Губы Демченко сжались, в глазах вдруг блеснули недобрые искорки: – Все, что я знал, я уже рассказал, и не раз! – Не хотите сделать это еще раз? – А зачем? Веня огляделся и указал на стоявшие возле сарая изделия из дерева. – А вы ведь, судя по тому, что я вижу здесь, настоящий мастер своего дела. Демченко процедил сквозь зубы: – Да уж, столярить умею. Меня отец учил. Он тоже был знатный мастер. Столяр – он же сродни художнику… – Да, я это вижу, вы хороший мастер и работаете для людей. – Само собой. – Но вас здесь все равно не особо любят! Демченко вдруг сразу как-то осел и вытер ладонью сухие губы. – Оно и немудрено. Если вы явились сюда, то наверняка многое обо мне знаете. А, впрочем, я ничего ни от кого и не скрываю. Для всех, кто меня знает, я все еще предатель. Изменник Родины. Враг народа. – А разве это не так? Демченко хрипло рассмеялся, закашлялся и сухо прохрипел: – Да, я оступился. Испугался и согласился помогать этим выродкам. Страх присущ любому живому существу. Разве вы сами ничего не боитесь? – Боюсь. Но трус не тот, кто боится, а тот, кто не может преодолеть свой страх. |
