|
«Фурия» была обречена, но, как я уже сказал, благодаря великолепной игре Зацепина и Черных выровняла счет – и получилась ничья. Шлоссер был ошарашен и позабыл про свое больное сердце. В дальнейшем, я слышал, он не просто выдал за Морица дочь, но и немало поспособствовал его продвижению по службе. Вальтер Мориц был переведен в Фрейбург-Брейсгау в Шварцвальд на должность командира батальона, дослужился до подполковника, но спустя некоторое время погиб где-то на Северном Кавказе.
– То есть получается, что Зацепин и Черных были близкими друзьями? – уточнил Веня и тоже закурил. – Я бы этого не сказал. Они скорее даже недолюбливали друг друга. – Значит, были друзьями-соперниками? Демченко как-то тяжело вздохнул: – Ни у кого из нас, я имею в виду тех, кто обучался в школе, не было и не могло быть друзей. Внедренные агенты постоянно устраивали разного рода провокации, проверяя курсантов на лояльность и верность национал-социалистскому режиму. Выдать тебя или просто оговорить мог кто угодно, поэтому ни о какой дружбе между курсантами не могло быть и речи. Хотя отношения в школе были довольно свободными. Даже в отношениях между курсантами и офицерами. Но, как я уже сказал, верить нельзя было никому. Что же касается этих двоих, они даже по характеру были разные. Один угрюмый молчун, второй отличался спесивым нравом и высокомерием. Небо и земля, огонь и лед! – И что же случилось потом? – Закончив обучение, мы были переброшены в Каунас, где и была сформирована разведывательная группа для проведения диверсии на станции в Череповце. Командиром группы был назначен немец по фамилии Раух, а я, Зацепин и Черных, как вы, наверное, уже поняли, тоже вошли в состав группы. Раух прекрасно говорил по-русски и был настоящим мастером своего дела. В состав группы, заброшенной в русский тыл под Шексной, изначально входили десять человек. Все десять высадились, но к пункту сбора явились лишь девять. Позже пропал еще один… – И, как я понимаю, этим вторым был Зацепин? – Да. Таким образом, для выполнения задания, если не считать тех перебежчиков, которые были ранее завербованы из местных, на выполнение задания на станцию отправились только восемь наших диверсантов, опять же включая самого Рауха. Четверо погибли, и Раух в том числе; я и еще трое сдались; Зацепин, как вы знаете, сразу же явился в череповецкое НКВД, а вот десятый еще в ходе высадки пропал, и с тех пор я о нем ничего не слышал. – А вот этим десятым и был, как я понимаю, тот самый Черных? Демченко шмыгнул носом, снова сплюнул и скривил лицо. – Я не особо много знаю о том, кто он такой, но как-то раз после занятий в учебном классе мы вышли покурить. Я забыл на столе тетрадку с записями и вернулся. Дверь в класс была закрыта не до конца, и я услышал разговор. Беседовали двое: одним из говорящих был Мориц, голос второго я тоже узнал – это был Черных. Эти двое спорили… – Спорили? – удивился Веня. – Командир учебной роты и простой курсант! – Вот именно! Я не сразу понял, о чем они ведут речь, Черных просил Морица отпустить его, а тот не соглашался. Происходящее показалось мне очень странным, и я подошел ближе и подслушал весь их разговор. Когда Черных заговорил про люфтваффе, тема их разговора стала вырисовываться. Из их разговора я понял, что Черных в мае сорок первого окончил Одесскую военную авиационную школу пилотов. После этого он служил в авиации и был командиром звена легкобомбардировочного авиационного полка в Виннице. Именно там, после полного уничтожения немцами их полка, Черных сдался в плен. Теперь, с учетом произошедшего тогда, я уверен, что Зацепин и Черных были не просто разные, а преследовали абсолютно противоположные цели. Зацепин рвался на родину, а Черных ненавидел большевиков и стремился летать и бомбить их. |
