– Понятно.

Ван Дейк с отвращением посмотрел на молодого англичанина, испытывая желание ударить, но тут до него дошло: разве его соотечественники-голландцы лучше? Число алгонкинов в Новых Нидерландах ежегодно уменьшалось. Охотничьи угодья почти исчезли с Манхэттена. На землях Бронка и Йонкера индейцев подкупали и гнали прочь. То же самое творилось на Лонг-Айленде. Не приходилось сомневаться, что со временем алгонкинов вытеснят и отсюда, из-за великой реки, где у голландцев пока имелось лишь несколько аванпостов. Добавить к этому опустошительные европейские болезни – корь, оспу и тому подобное… Нет, уныло заключил ван Дейк, не имеет значения, откуда мы прибываем, ибо белый человек рано или поздно уничтожит индейцев.

Хотя эти раздумья остудили пыл ван Дейка, ему хотелось осадить юнца. Когда Том заметил, что бостонцы полагают, будто индейцы прекрасно обойдутся вампумами, а сами производят расчеты в фунтах, он воспользовался случаем.

– Беда ваша в том, – сказал он, – что вы толкуете о фунтах, а подержаться не за что. У индейцев хотя бы вампумы есть. Мне сдается, – продолжил он холодно, – что в этом смысле индейцы вас обогнали.

Он умолк, следя за реакцией.

Это была чистая правда. В Англии встречались традиционные пенни, шиллинги и золотые флорины. Но монет высшего достоинства не хватало. Что до колоний, то положение становилось и вовсе убогим. В Виргинии, например, валютой оставался табак, и бизнес часто сводился к бартеру. В Новой Англии практически не было ни серебряных, ни золотых монет, хотя торговцы производили расчеты в фунтах стерлингов и выписывали личные векселя.

Но если ван Дейк надеялся смутить англичанина, то зря. Том рассмеялся.

– Не спорю, – признал он. – Вот единственные деньги, которым я верю.

Вынув из-за пазухи шкатулку, он пристукнул по ней пальцем и вручил ван Дейку. Шкатулка была сделана из сосны и удобно легла в ладонь голландца. Тот откинул крышку. Внутри на сукне лежала одинокая монета, блеснувшая в угасавшем свете.

Это был серебряный доллар, похищенный у брата.

Голландцы называли доллары даальдерами, но слово больше напоминало немецкое «талер». Купцы уже почти век пользовались долларами, и бо́льшую их часть в Новом Свете изготавливали голландцы. Хождение имел дукатон, больше известный как дукат, с отчеканенным всадником и достоинством в шесть английских шиллингов. За ним шел риксдаальдер, который англичане называли риксдолларом, равнявшийся пяти шиллингам – или восьми испанским реалам, если плыть на юг. Но чаще встречался львиный доллар.

Он был немного дешевле остальных, зато красивее и крупнее. На лицевой стороне был выбит рыцарь во весь рост со щитом, на котором изображался лев, стоящий на задних лапах; на оборотной тот же лев занимал уже всю поверхность. У монеты имелся небольшой изъян: чеканка бывала неудачной. Но это не имело значения. Красивыми голландскими львиными долларами рассчитывались от Новой Англии до испанского Мэна.

– Голландские деньги, – усмехнулся Том, когда ван Дейк извлек и осмотрел монету.

Львиные доллары обычно бывали затертыми, но на этом не было ни царапины – новехонький, блестящий. И тут голландца осенило.

Он встал и направился к двум индейским девушкам примерно тех же лет, что Бледное Перо. Показал им монету, дал подержать. Их лица светлели по мере того, как они вертели сверкающий диск, рассматривали изображение и поворачивали монету так и сяк, ловя заходящее солнце. «Почему, – подумал ван Дейк, – серебро и золото завораживают людей – что мужчин, что женщин?»

– Красивая, – сказали девушки.

Ван Дейк вернулся к молодому бостонцу и заявил:

– Я покупаю ее.

Том прикинул в уме:

– Она обойдется вам в дукат и бобровую шкурку.