— Ну что вы… Интервью я вообще не читала, что я, Олега не знаю? Я видела оригинал записи…

— Тогда другое дело. На чем мы… Да, три типа темного поля, три связующих цепи…

— Все это пришло в голову вам в тот вечер, когда Зоя вместо того, чтобы пойти к вам, ушла сначала домой, а потом замуж?

— …А потом замуж… Хорошо сказали. Ей было достаточно синицы в руке, а я пытался разглядеть… хотя бы разглядеть, не поймать даже… своего журавля в небе.

— Тину… Вы все равно о ней думали? Даже когда не нашли и даже когда поняли, что это была склейка с иной реальностью?

— Я понимаю, что вы хотите сказать. Зачем забивать себе голову тем, что недостижимо в принципе?

— Вы действительно больше не ходили в тот дом на Пестеля?

— Не торопите… Давайте я пока закончу с темным полем. Хотя это связано, конечно… Да, так в тот вечер, когда Зоя сообщила, что выходит замуж, я попытался написать уравнения… ну, расщепить поле на три составляющие… но тогда у меня не получилось, потому что… это понятно… я не знал даже граничных условий. Совершенно, казалось бы, разнородные события — единичные точки в эксперименте, бытовые склейки, явления инсайта нужно сравнить с поведением темного поля в межгалактических масштабах, найти объединяющие закономерности, иначе просто не имело смысла заниматься проблемой. Назавтра на работе я собирал в сети информацию, пытался отсеять лишнее, там ведь наблюдательная селекция… То есть, то, что называют наблюдательной селекцией в астрофизике… На бытовом языке — просто шарлатанство. Я, наверно, выглядел безумным со стороны. С утра до вечера пялил глаза в компьютер, пытаясь понять, как лучше провести классификацию, как лучше соединить эти разнородные явления — теперь уже не друг с другом, а с тремя типами темного поля. Во вторник был поставлен мой доклад на семинаре, тема была та, которой я занимался официально, пришли… ну, все, кто обычно… А я уже не мог говорить ни о чем другом, кроме… И начал рассказывать о типах темного поля, трех типах склеек, трех типах связи между ветвями многомирия… Математика была самой элементарной, буквально на пальцах. Не знаю, почему я… Понимал же, что от моей аргументации камня на камне не оставят! Зачем-то мне, значит, это было тогда нужно. Знаете, как на меня набросились? И не потому, кстати, что я слишком вольно интерпретировал… До этого просто не добрались. Нет, меня побили за то, что я опорочил науку, пытаясь связать друг с другом естественные природные процессы и религиозные догматы. Тогда еще свеж был в памяти судебный процесс… его назвали обезьяньим. Питерская школьница подала в суд на министерство просвещения за то, что детей заставляют учить дарвиновскую теорию эволюции, в то время как на самом деле человека создал Господь…

— Помню. То есть, помню-то плохо, конечно… Но читала.

— В общем, мне и это припомнили. Ко мне многие подходили и серьезно интересовались: действительно ли я ударился в теологию? Я собирался написать статью… и писал, собственно. И каждый вечер… да, приходил на Пестеля, в переулок, к тому дому… Понимал, конечно, что вероятность вызвать нужную мне склейку так низка, что и расчету не поддается… Но приходил я на самом деле вовсе не потому… То есть, я себе объяснял, что хожу с научной целью: присутствие наблюдателя — это ведь азы наблюдательной эвереттики — провоцирует склейки, увеличивает их вероятность. Надеялся… я воображал, что она появится опять… я буду идти по улице и увижу впереди ее фигурку, и побегу, и перегоню ее, и посмотрю ей в глаза… и скажу… Тут мое воображение давало сбой, потому что я совсем не представлял, что надо будет сказать… Иногда входил в парадное и поднимался к двери у шкафа… Я уже знал, кто живет в доме, у кого какая квартира… всех жильцов узнавал издали.