– Капитан, не бойтесь, еды и воды у нас достаточно, есть и врачи, и лекарства.

Тем временем, шлюпка была поднята, и я ввел ребят в курс дел. «Москва» набрала ход – в котлах уже подняли пар – и корабль пошел вслед за «Колечицким». Я передал по рации о бедственном положении «Москвы» и попросил к ее приходу подготовить все необходимое. Когда же она пристала прямо к понтонам с другой стороны «Колибри», то на борт «Москвы» сразу же направились врачи.

Первое здание больницы было только что построено, но оно никак не было рассчитано на такое большое количество людей. Поэтому туда забрали только самых тяжёлых. Других же пришлось лечить на «Москве». Выход «Св. Елены» в поход пришлось отложить на неделю. Лизу я почти не видел – она практически все время проводила на «Москве». Через неделю, я пошёл вместе с ней, и капитан Неверов сказал мне, где мне найти своего родственника.

Я постучался в дверь каюты, на которой желтели три медные цифры – «112».

– Войдите! – ответил женский голос.

На одной из коек лежал человек с перевязанной ногой. На другой сидела миловидная дама, очень похожая на мою бабушку.

– Здравствуйте, Николай Германович, здравствуйте Александра Ильинична! Позвольте представиться, – сказал я. – Алексей Алексеев.

– Здравствуйте, – сказала дама, – а откуда вы знаете наши имена?

– Александра Ильинична, – спросил я, – вам уже известно, где мы находимся?

– Говорили, что в некой Русской Америке в шестнадцатом веке.

– Именно так оно и есть. Я тоже прибыл в это же место и в это же время, разве что на несколько месяцев пораньше. Только я прибыл из тысяча девятьсот девяносто второго года, а мою бабушку звали Екатерина Ильинична, урожденная Сапожникова. Ваша сестра, Александра Ильинична.

Та вдруг всхлипнула.

– Значит, Катенька спаслась… Лёшенька – это ничего, что я вас так называю? Как-никак, а мы с вами родственники.

– Конечно, Александра…

– Саша. А это мой муж, Коля. Его ранило во время боев у Спасска. Рана загноилась, мы уже думали, что все, – тут Александра Ильинична не выдержала, и всхлипнула. – Но тут пришла девушка, заботливая такая, ее Лизой зовут. Она обработала рану, и теперь, видите, все заживает.

– Лиза – это моя жена. А почему Коля воевал на суше, он же моряк?

Коля хмуро посмотрел на меня и сказал:

– Да у нас кораблей почти и не осталось – а лучшие из тех, что были, союзнички реквизировали, будь они неладны. Так что многие моряки попросились на фронт воевать против большевиков. И я тоже. Теперь вот буду воевать за Русскую Америку – моя семья хоть и остзейского происхождения, но я русский, православный, всегда таким был, и таким останусь.

Я обнял своих вновь приобретенных родственников, мы расцеловались, и я вернулся на берег – работы было много. С «Москвой» всё было в порядке – желание служить, как только они смогут, выразили все без исключения моряки и солдаты, находившиеся на ее борту. У меня были некоторые опасения насчет «Колечицкого», но и там нам повезло: капитан 3-го ранга Ермолаев с «Колечицкого», как оказалось, служил в свое время под началом Володиного отца. Так что все сомнения и недоверие рассосались сами собой, и вместе с танкером и с огромным количеством мазута мы получили ещё и верного союзника. Теперь потенциальный поход в Европу становился реальностью.

Было решено на Совете, что экспедицию будут готовить, пока мы будем «прохлаждаться», по Володиным словам, в Новой Испании.