Некая пронзительно-грустная нота может возникнуть в небе за облаками, ибо этот пустынный гравюрный пейзаж внезапно появился на экране, словно грань двух кусков жизни, уже прошедшего и будущего.

Вначале на набережной, а скорее на высокой ее точке, на мостике, появится Лидия. Она притронется к фонарю и стрункой вытянется, глядя в небо в немом ожидании.

Затем один за другим по набережной медленно пройдут все герои нашей истории, кроме Юры Четверкина.

Валериан Брутень, о. Илья, бухарский эмир, Яша с товарищами, Иван Задоров, Тихоныч, Вешко-Вершковский, полковник Отсебятников… – словом, все герои, как в театре на последних выходах. Все они молча и сосредоточенно будут смотреть в небо. Глухой голос поэта за кадром прочтет:

Все пройдут, и набережная опустеет. Останется лишь Лидия. Она упорно смотрит в небо.

Бурный шквал романтической любовной мелодии вдруг разбросает облака и зажжет небо закатным огнем.

ДЕДАЛ

завод летательных аппаратов и моторов

Ветчинкин, сын и К°

Войдя под навес и включив электрическое освещение, мы увидим остов строящегося аэроплана, увидим уже знакомых нам Яшу и двух его друзей Мишу и Кешу, монтирующих на стене 30-сильный мотор «анзани», увидим конструктора Казаринова, склонившегося в углу над чертежами и, наконец, увидим Юру Четверкина, облаченного в замасленный комбинезон. С постной миной он моет в керосине какие-то болты и гайки и в то же время бросает во все стороны жгучие от любопытства и жажды деятельности и пренахальнейшие, надо сказать, взгляды.

Войдя и включив свет, мастер, тот самый «молодой мужчина», весьма похожий на Пирамиду, но гораздо скромнее, сбросил кожаную куртку на столярный верстак и громко сказал:

– Готов «анзани»? Давайте пробный пуск!

Включили зажигание, раскрутили ручкой. Мотор завелся сразу и заработал ровно, без перебоев.

– Все-таки «анзани» – это вещь! – сказал Яша.

– А я утверждаю, что «Гном» экономичнее, у него момент сжатия… – зачастил, затараторил настырный Четверкин.

– Много вы понимаете, Юра! – оборвал его Яша.

– Это вы много понимаете, Яша! – закричал на него Юра.

– Вы много о себе понимаете!

– Да вы же просто ученик, Юра!

– А вы уже Фарман, Яша!

Перепалки эти, видимо, уже привычное дело на «Дедале». Казаринов и мастер переглядываются.

– Но, между прочим, «Гном» действительно экономичнее, – шепчет Казаринов мастеру.

– Разбирается, – подмигнул мастер Казаринову, выключил мотор и вежливо обратился к Юре: – Вы пол мести умеете, Юра?

– Какие все остроумные, ироничные, просто страшно, – заворчал Юра, берясь за метлу.

В это время появился в цехе заводчик Ветчинкин, солидный господин с беспокойными глазками.

– Почему не работаем, изобретатели?

Яша молча показал ему на ходики – семь часов!

– Вы больше своим изобретением занимаетесь, чем моими «фарманами»! – визгливо и скандально затараторил хозяин. – А у меня заказы от баронов, сахарозаводчиков, от бухарского эмира…

Казаринов вспылил:

– Милостивый государь, вы отказались войти с нами в долю, а поэтому – не мешайте!

– Эксплуататор! – рванулся Яша. – Хотите стачку?

Ветчинкин сник.

– Понимаю, господа, каждый хочет куш сорвать. Я, господа, ведь тоже из народа. С кулебяки начинал, начинял ее дикой зайчатиной, – он странно хихикнул и выкатился.