Я не знаю, как мне жизнь прожить:

         Догореть ли в ласках милой Шаги

         Иль под старость трепетно тужить

         О прошедшей песенной отваге?

         У всего своя походка есть:

         Что приятно уху, что – для глаза.

         Если перс слагает плохо песнь,

         Значит, он вовек не из Шираза.

         Про меня же и за эти песни

         Говорите так среди людей:

         Он бы пел нежнее и чудесней,

         Да сгубила пара лебедей.

[1925]

* * *

         «Отчего луна так светит тускло

         На сады и стены Хороссана?

         Словно я хожу равниной русской

         Под шуршащим пологом тумана», —

         Так спросил я, дорогая Лала,

         У молчащих ночью кипарисов,

         Но их рать ни слова не сказала,

         К небу гордо головы завысив.

         «Отчего луна так светит грустно?» —

         У цветов спросил я в тихой чаще,

         И цветы сказали: «Ты почувствуй

         По печали розы шелестящей».

         Лепестками роза расплескалась,

         Лепестками тайно мне сказала:

         «Шаганэ твоя с другим ласкалась,

         Шаганэ другого целовала.

         Говорила: «Русский не заметит…

         Сердцу – песнь, а песне – жизнь и тело…»

         Оттого луна так тускло светит,

         Оттого печально побледнела.

         Слишком много виделось измены,

         Слез и мук, кто ждал их, кто не хочет.

         . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

         Но и все ж вовек благословенны

         На земле сиреневые ночи.

[1925]

* * *

         Глупое сердце, не бейся!

         Все мы обмануты счастьем,

         Нищий лишь просит участья…

         Глупое сердце, не бейся.