Все в побегах закалённые:

Не угнать за нами вслед».

«Мо-лод-цы!»

«Мы от красных отбивалися,

Отбивались день и ночь:

По лесам густым скрывалися,

Удирали во всю мочь».

«Мо-лод-цы!»

«Еле-еле к вам пробилися,

Трудный сделали мы путь,

Все ужасно истомилися:

Нам бы малость отдохнуть!»

«Мо-лод-цы!

Был бы отдых вам, ребятушки,

Если б враг не напирал,

Все вы — бравые солдатушки, —

Ухмыльнулся генерал: —

Мо-лод-цы!

Вашу доблесть в полной мере я

Оценю само собой,

Всех зелёных — в знак доверия —

Назначаю в первый бой!

Мо-лод-цы!»

X

Перекосились рожи сразу

У всех «зелёных молодцов»:

По генеральскому приказу

Ведут в окопы бегунцов.

Дрожат в руках у них винтовки,

И сердце так щемит-щемит,

А красный враг без остановки

Их артиллерией громит.

В груди у Митьки всё упало.

А сзади хохот казаков:

«Учили вас, чертей, да мало…

Сменять — на что?! — большевиков!»

«Ох, Митя, — плачется Вавила:

Раскис зелёный атаман, —

Могила всем нам тут, могила!..

Полезли сами мы в капкан!

Слышь? Тут, что ночь, то перебежки:

К большевикам бегут донцы!»

А сзади злее всё насмешки:

«Эй вы, лесные храбрецы!

Вон там, за рощей, «враг» укрылся,

Идти в атаку ваш черёд!»

Со страху в землю б Митька врылся,

Не то что двинуться вперёд!

XI

Все зелёные вояки

Доигрались до конца:

Не вернулись из атаки,

Кроме… Митьки-бегунца!

«Вместе, Митя, плутовали, —

Вместе будем помирать!»

Но Митюху — Митькой звали:

Умудрился вновь удрать!

Засверкали только пятки.

Криков сзади не слыхал.

Вёрст полсотни без оглядки,

Не присевши, отмахал.

В поле прятался за рожью

Иль в оврагах по кустам, —

Мчал, как волк, по бездорожью,

По неведомым местам.

Как-то утром заблестела

Перед Митькою река.

Камышами шелестела

Мутно-жёлтая Ока.

Тут дорожка уж знакома.

Огляделся бегунец:

«Скоро, скоро буду дома,

Скоро мукам всем конец.

Повинюся перед миром,

К комиссару сам приду.

Был, скажу я, дезертиром, —

Покарайте по суду.

Пусть я совесть успокою.

Смерть? Расстрел? Не задрожу,

Жизнью подлою такою

Больше я не дорожу.

Был досель в отцовской воле,

У отца на поводу.

По его указке боле

Я уж — баста! — не пойду.

Пощадить меня решите?

Дайте милость лишь одну:

Мне на фронте разрешите

Кровью смыть свою вину!»

XII

Входит Митя, словно вор,

На отцовский двор.

Никого среди двора.

Поздно. Спать пора.

«Глаша, Глаша… Сколько дней

Не видался с ней.

Рада будет как теперь!»

В дом открыта дверь.