«Гастроли Арраго в Киеве проходили в литературно-художественном кружке. Там собрались ученые— профессор Шемберг, Рузский, Трофимов-Синопийский и другие. Профессор Рузский предложил Арраго извлечь квадратный корень из астрономического числа 485 765 786 891. На подобную операцию Арраго обычно затрачивал от секунд до одной минуты. А тут он считал дольше обычного: цифры проносились вихрем в его мозгу, он обливался потом, но корень не извлекался. Арраго спросил профессора, правильно ли он назвал число, извлекается ли из него корень без остатка. Профессор категорически подтвердил, что число названо правильно и корень должен извлекаться. Арраго снова начал вычислять, устал до изнеможения и наконец, убежденный в своей правоте, раздраженно сказал:

— Вы ошибаетесь, профессор: вместо последних цифр 891 должны стоять 961, тогда остатка не будет.

Профессор рассмеялся:

— Совершенно верно! Я нарочно сказал 891, чтобы затруднить вам работу».

А полиглоты — люди, в совершенстве владеющие множеством иностранных языков? Они также способны поставить в тупик исследователей мозга. Об итальянце Джузеппе Меццофанти при жизни ходили легенды. Кроме основных европейских языков он знал эстонский, латышский, грузинский, армянский, албанский, курдский, турецкий, персидский и многие другие. Сохранилось письмо Байрона, в котором он пишет:

«…мне хотелось бы увидеть вторично Меццофанти, это лингвистическое чудо, этого… ходячего полиглота и более того, которому следовало бы жить во времена вавилонского столпотворения, чтобы быть всеобщим переводчиком. Он в самом деле удивителен и притом очень скромен. Я проверял его на всех языках, на которых знаю хоть одно ругательство (или проклятье, призываемое на головы форейторов, адвокатов… лодочников, матросов, лоцманов, гондольеров, погонщиков мулов и верблюдов, почтмейстеров, почтовых лошадей, почтовых станций и всего почтового), и он поразил меня настолько, что я готов был выругаться по-английски».

Однажды Меццофанти спросили: «Сколько языков может знать человек?» Он ответил: «Столько, сколько угодно господу богу». В его время еще помнили о судьбе одного финского студента. Его судили за то, что он… «с неимоверной быстротой изучал иностранные языки, что невозможно без содействия нечистой силы». Судилище организовали «князья церкви». Студент-полиглот был приговорен к смерти.

С тех пор в реке времени утекло много воды. Изменился мир. Полиглотов уже не приговаривают к смерти. Но отношение многих наших современников к таким удивительным феноменам, связанным с психикой, по-прежнему дает волю суеверным домыслам. И потому — обратим на это особое внимание, — что наука тут еще не проникла в сущность явления, оно пока остается тайной, загадкой. Причем загадкой, которая касается нас всех, буквально каждого. Поэтому-то она и вызывает столько мистических толкований.

Можно сказать больше: все наши знания об окружающем мире и о нас самих зависят в решающей степени от того, насколько мы понимаем работу своего мозга как органа познания.

«Познание сущности работы мозга, — говорил академик П. Анохин, — представляется мне, как и многим моим коллегам, задачей более значительной, чем другие проблемы. Ведь все виды деятельности человека, все взаимоотношения между людьми, что бы ни лежало в их основе, все виды творчества, надежды и перспективы человечества связаны с работой и совершенствованием мозга. Как выразился один крупный ученый, не будь человеческого разума, вся драма мироздания разыгрывалась бы перед пустым залом».

Загадки мозга тысячелетиями привлекали к себе внимание людей. И наряду с выяснением его строения, характера протекающих в нем процессов деятельность мозга постоянно укутывалась в мистические одежды.