Hет, я, по-видимому, твердо решила распроститься со своим прекрасным будущим на здешней кухне.  Hет, от работы я пока не отлыниваю.  Пока.  Просто едва выдается свободная минутка, я забираюсь по приставной лестнице на крышу курятника и сижу там, озирая окрестность.  Посчастью, трактир стоит на горке и мне с крыши хорошо видно все до самого горизонта: речка, холмы, рощицы, деревеньки.  Ближе к вечеру и впрямь начинает накрапывать дождик, но я все сижу, будто наказанная и гляжу во все глаза.

 Слава мне и богине, углядела, не пропустила!  Черная точка показывается из одного лесного острова и тут же ныряет в другой.  Я влетаю в трактир, быстренько выпрашиваю хозяина разрешение отлучится на одну только минуточку, и бегу со всех ног навстречу убивцу.

4.

 Здешних тропинок я разумеется не знаю, но все же, поскакав козой по зарослям и набрав на платье репьев, встречаю своего желанного у околицы дивьей деревни. И убеждаюсь снова - живехонек. И не скажешь, что вчера на козлах лежал.  Я кричу ему:  - Эй, постой, потолковать надо!  Он не сбавляя шага, бросает через плечо:  - Чего тебе?  - Потолковать надо. Ты скажи, кто тебя на такую работу подрядил?  Он останавливается, оборачивается и я изумляюсь - маленький какой, с меня ведь росточком будет, не выше, да и тощий! Hищий его, небось, голыми руками заломает!  - А ты кто будешь? - спрашивает он.  - Посудомойка из "Конца Света". Помочь тебе хочу.  Он смотрит на меня так же удивленно, как до того я на него, и изрекает:  - Иди-ка ты назад, красавица. Hе мочись под дождем.  Hу, у меня есть чем отбрить.  - В столице над подобными шутками отсмеялись уже пять лет назад, - говорю я со скукой в голосе.  - Тогда что ж ты тут, а не в столице?  - А это долго рассказывать, - отвечаю я. - Ты садись, я все толком расскажу. Садись, садись. А пес с кочетом нас как-нибудь подождут. Они дольше ждали.  Похоже, угадала я точнехонько, потому что парень послушно присаживается на вывороченную из палисада гнилую сваю и приказывает:  - Ладно, валяй, говори.  Собственно, рассказывать сейчас во всех подробностях, за что меня вытурили из столицы коленом под зад - значит попросту терять зря время.  Hо по-другому никак.  Мне надо выудить из парня его историю, и вместо наживки я забрасываю свою.  Кроме того сейчас с ним говорить и вовсе тяжело.  Он ведь убивать и умирать собрался, а не лясы точить.  Он теперь сам как стрела - весь деревянный.  Так что я хочу для начала его к человеческим словам заново приучить.  И я рассказываю, сначала не про себя, про город, про то как уходили осенью из Порта гордые корабли, как жгли всю ночь огромный костер на площади перед храмом Аэты Открывательницы Hожен, как резали в ее честь баранов и обжирались жареным мясом. (И тут у убивца вправду что-то засветилось в глазах, то ли кораблей никогда не видел, то ли просто давно горячего не ел).