— В некоторые дни мне кажется, что я смирилась, что боль ушла и все кончено. В другие дни горе так свежо, как в первый момент, когда я услышала.

— Как это случилось?

— Рейн должна была начать учебу в университете в Висконсине, работать над получением степени магистра социальных наук. Это было осенью 1985. Они с Патриком поехали на ее машине, со всеми ее вещами в прицепе. Патрик планировал помочь ей устроиться, а потом вылететь в Атланту на деловую встречу. Я бы поехала с ними, но мне казалось, что лучше остаться охранять домашний очаг и дать им возможность побыть вдвоем.

Самолет в Атланту упал после взлета. Отказал правый двигатель, а потом развалилось все остальное. Я была здесь, в Калифорнии и совершенно ничего не предчувствовала.

Трудно себе представить, что жизнь может полностью измениться без предупреждения.

Когда позвонила Рейн, она даже не могла говорить. Я думала, что кто-то хулиганит и едва не повесила трубку.

— Я не знаю, как можно пережить что-нибудь подобное.

— Вы просто переживаете. Потому что у вас нет выбора. У меня была Рейн. Я отложила свою боль в сторону и сосредоточилась на помощи ей.

— Я слышала о том, как Майкл обвинял своих родителей. Вы помните, когда это было?

— Они пришли к соглашению по делу в 1981. К этому времени Кип и Аннабель были искалечены напряжением. Они были полностью раздавлены публичным шумом и собственными эмоциями. Давайте даже не будем говорить о тысячах долларов, которые они потратили на адвокатов. Аннабель умерла летом 1983, а Кип — через шесть месяцев.

— Наверное, они были в плохом состоянии после того, через что он их заставил пройти.

— Вы себе не представляете. Мы вчетвером говорили об этом часами, и казалось, что выхода нет. Подать в суд на его психотерапевта казалось единственной надеждой положить всему конец. Даже когда все кончилось, плохие чувства остались. Некоторые люди были убеждены, что над ним действительно издевались, даже после того, как Марти Осборн соизволила признаться, что это ее работа. Общее мнение было такое, что, если Кипа и Аннабель обвиняли, в этом должно быть зернышко правды. Оба пили. Я не говорю, что они были алкоголиками, но иногда прикладывались к бутылке здорово. Мы с Патриком, в общем-то, тоже. Мы называли это «социальным» питьем, но мы социализировались при любой возможности. Когда все случилось, они не могли остановиться в употреблении мартини, что дало повод к сплетням, в придачу к всему остальному. В клубе чувства так бурлили, что нам четверым пришлось оттуда уйти. Вот до чего дошло. Я до сих пор натыкаюсь на людей, которые не хотят встречаться со мной взглядом. Они знают, что мы с Патриком продолжали дружить с ними, что, видимо, помещает нас в ту же навозную кучу, что и Саттонов, как будто мы тоже виноваты.

— Диана говорила, что Майкл отказался от обвинений.

Дебора с отвращением помотала головой.

— Это было последней каплей. Мне хотелось убить этого паразита. Мы с Патриком были просто вне себя. Но это ничего не меняло. Кипа и Аннабель обоих уже не было.

— Диана говорила, что ее мама утонула.

Дебора махнула рукой в сторону океана.

— Она плавала в паре сотен метров от берега и попала в подводное течение. Она, наверное, потратила все силы, пытаясь вернуться. В конце концов, океан забрал ее.

Она замолчала, и все, что я слышала, был скрип песка под нашими ногами.

— Я бы не возражала, чтобы Майкл получил по заслугам. Я смотрю на все жизни, которые он разрушил, и кажется нечестным, что он наслаждается тем же солнцем, которое светит на всех нас. Может, это звучит жестоко, но мне наплевать.

— Я могу понять ваши чувства. Это не месть. Это баланс, ощущение, что добро и зло находятся в равновесии.