|
— Дж. Роберт Оппенгеймер Рейншильды — Они подписали его. Глубинная война закончена. Дженсон Рейншильд закрывает входную дверь, бросает пальто на диван и обессиленно падает в кресло, словно части его тела потеряли связь между собой. Как будто что-то расплело его изнутри. — Шутишь? — отзывается Соня. — Никто в здравом уме не подпишет это ужасное «Соглашение о расплетении»! Он с горечью смотрит на неё. Эта горечь направлена не на жену, но ему больше не на кого её обратить. — Ты можешь назвать мне хотя бы одного человека, который бы в последние девять лет оставался в здравом уме? — спрашивает он. Соня присаживается на подлокотник дивана, поближе к мужу, и берёт его за руку. Он с отчаянием хватается за её пальцы, как будто они — единственное, что удерживает его от падения в пропасть. — Новый председатель «Граждан за прогресс», этот нарцисс, этот хорёк Дандрих, позвонил мне до официального объявления и поставил перед фактом, что соглашение подписано. Сказал, мол, «из уважения» ко мне он посчитал нужным дать мне знать первому из всех. Но ты знаешь так же хорошо, как и я, что он просто издевался! — Бессмысленно мучить себя, Дженсон. Это не твоя вина, и ты ничего не в состоянии с этим поделать. Он забирает у неё свою руку и гневно смотрит на жену. — Ты права — это не моя вина. Это наша с тобой вина. Мы сделали это вместе, Соня, — ты и я. Она реагирует на эти слова так, будто получила пощёчину. Не просто отворачивается от него, а встаёт и отходит подальше, а потом начинает мерять комнату шагами. «Вот и хорошо, — думает Дженсон. — Пусть почувствует хотя бы крошечную часть того, что чувствую я!» — Я ничего плохого не совершала! — упрямится Соня. |
