Присяжные будут помнить признание Криса, что это он застрелил девушку. Будут помнить фиаско его матери в качестве свидетеля. И будут помнить, что первые три дня процесса защита намеренно им лгала.

Никому не нравится, когда его дурачат.

Барри Делани улыбнулась и облизала пальцы; «И меньше всего, – подумала она, – Джордану Макфи».

– Отстань, – огрызнулся Джордан через плечо.

– Полегче! – не осталась в долгу Селена.

– Просто оставь меня в покое, договорились?

Джордан зашагал прочь, но она была чертовски высокой и на своих длиннющих ногах не отставала от него. Воспользовавшись шансом, он нырнул в мужской туалет. Селена распахнула дверь, вошла следом и бросила сердитый взгляд на пожилого мужчину, стоящего у писсуара, который покраснел, быстренько застегнул «молнию» на брюках и вышел из туалета.

– А теперь, – велела она, – выкладывай!

Джордан наклонился над умывальником.

– Ты хотя бы представляешь, какой удар нанесен по моей репутации?

– Совершенно никакого, – возразила Селена. – Ты заставил Криса подписать отказ от права хранить молчание.

– Об этом в новостях никто не скажет. Все решат, что в зале суда я такой же беспомощный, как один из семи гномов.

– Который? – усмехнулась Селена.

– Тупица, – вздохнул Джордан. – Господи! Я похож на дурака? Как я мог вызвать его давать показания и не спросить, о чем он будет говорить?

– Ты разозлился, – нашла оправдание она.

– И что?

– А то. Ты не знаешь, каков ты в гневе. – Селена коснулась его руки. – Ты сделал для Криса все, что мог, – негромко сказала она. – Нельзя все время выигрывать.

Джордан посмотрел на нее.

– А почему бы и нет? – удивился он.

– Знаете, – начал он, повернувшись к присяжным, – еще три часа назад я и понятия не имел, что буду сейчас говорить. А потом меня осенило: мне захотелось вас поздравить. Потому что сегодня вы стали свидетелями редчайшего события. Случилось нечто удивительное, чего никогда еще не происходило в зале суда. Вы, дамы и господа, увидели правду. – Он улыбнулся и облокотился о стол защиты. – Коварное слово, верно? – Он стал серьезным, как судья Пакетт. – И очень емкое Я посмотрел его значение в словаре, – признался он. – Словарь говорит, что правда – это реальное положение вещей, суть реально происходивших событий и фактов. – Джордан пожал плечами. – В то же время Оскар Уайльд сказал, что чистейшая и простейшая правда никогда не бывает простой и чистой. Правду, как вы понимаете, мы видим глазами очевидца. Вам известно, что раньше я был прокурором? Да, был. Проработал там, где сейчас трудится мисс Делани, целых десять лет. Знаете, почему я ушел? Потому что мне не нравилась правда. Когда ты прокурор, мир делится на белое и черное, события либо имели место быть, либо нет. Я верил в то, что одну историю можно рассказать по‑разному, по‑разному посмотреть на вещи. Я не считал, что правде место в суде. Обвинитель предоставляет улики и свидетелей, потом защите выпадает шанс представить то же самое под другим соусом. Но, как вы заметили, я и слова не сказал о том, что говорится правда. – Он засмеялся. – Смешно, вы не находите, что теперь мне приходится хватать эту правду и бежать с ней куда глаза глядят? Потому что это единственное, что мне осталось сделать, защищая Криса Харта. На этом процессе… невероятно, но… всплыла правда. – Джордан подошел к присяжным и облокотился о перегородку.