Одежда пришлась почти впору, но к ней не хватало подходящей обуви. Да и длинные золотисто медовые волосы, струящиеся по плечам, казались теперь неуместными.

Юна оценила свой вид в узком зеркале и босиком вышла к отцу.

Ульрих смотрел в окно. Но, услышав шаги, обернулся и окинул дочь хмурым взглядом.

Затем кивнул на начищенные сапоги, стоящие возле порога:

– Надень. И вот что еще.

Наверное, впервые в жизни он поблагодарил богов за то, что Юне всего восемнадцать, что она еще достаточно худенькая и плоская в некоторых местах, чтобы в мужской одежде сойти за мальчишку. Вот только…

Шагнув к дочери, он сорвал с горла шелковый шейный платок. Через минуту волосы Юны скрылись под этим платком, повязанным на пиратский манер. Сверху король нахлобучил ей мужскую широкополую шляпу с пряжкой и одиноким совиным пером.

Он отступил на шаг, продолжая пристально и недовольно смотреть на дочь.

Ему не нравилось то, что он видит. И то, что собирается сделать.

Но выбора не было.

– Что происходит? – осмелилась выдохнуть Юна.

Ульрих моргнул и отвел взгляд.

– Здесь деньги и драгоценности, а еще охранная грамота, – ничего не объясняя, он заставил ее продеть руки в лямки тяжелого ранца. – И немного еды.

Только тогда Юна осознала, что на ней надето. Это же форма королевской почтовой службы! И ранец тоже служебный, зачарованный от чужого вторжения.

– Ваше величество…

– Тс с, ничего не говори, – Ульрих приложил палец к ее губам. Потом сухо добавил: – Идем!

Он первым вышел из комнаты. Юна в полном смятении поспешила за ним. К ее удивлению за дверями никого не было. Точнее, стражники, которые должны были охранять покои принцессы, сейчас сидели, подпирая стены и уронив голову на грудь, будто их внезапно сморил глубокий сон. Рядом валялись бесполезные алебарды.

Если бы не тихий храп, Юна решила бы, что они все мертвы. Но нет, стражники спали. Это наполнило ее душу облегчением и заставило прибавить шаг.

Некоторое время король молча двигался по темным коридорам и переходам дворца. Юна едва поспевала за его широким шагом. Наконец, не выдержала и спросила:

– А Этан?

– С Этаном все в порядке, – ответил Ульрих, немного замедлив шаг.

Юна поежилась. Здесь было темно и неуютно.

Она понимала: стоит только коснуться стены – и коридор озарится ровным сиянием. Это мог сделать даже ее отец, не обладающий магией. Но раз он не стал активировать светящиеся кристаллы, то и ей лучше не трогать.

Еще пару дней назад, окажись она в темноте, пламя само вырвалось бы из нее, презрев все запреты. Но не теперь, когда сама его сущность в ней надежно скована королевскими магами.

Тьма обступила девушку, окутала, заставляя жаться к отцу. Испытывая инстинктивный страх перед ней, Юна боялась отстать и остаться одной в путанице коридоров.

Ульрих, казалось, этого не замечал. Печатая шаг, он спустился в дворцовую кухню, где сейчас было тихо, темно и пусто, как в пасти дракона.

Именно такая ассоциация возникла у Юны, когда отец указал ей на двери. Затем он сжал ее руку и потянул на ступеньки, ведущие в погреб. Там было еще темнее.

Все чувства и страхи девушки вновь обострились. Она задрожала, не зная, то ли вырвать вспотевшую ладонь из цепкой хватки отца, то ли позволить ему и дальше вести ее в темноту.

Послышался щелчок. В лицо ударил запах сырости и затхлости.

– Куда мы идем? – пролепетала Юна, невольно отшатываясь.

Но отец держал крепко.

Миг – и перед девушкой прорезался свет. Она инстинктивно прикрыла глаза свободной рукой. Потом поняла, что они с отцом находятся в винном погребе, стены которого заставлены стеллажами с бутылками, а по углам высятся пирамиды из бочек.