— Вы смеялись надо мной, мадемуазель? — спросила ее девушка.

Ленобия откашлялась и сказала:

— Нет, конечно, нет. Я только думаю, как смешно мы все с нетерпением пытаемся попасть в Новый Свет. Мы будем как плавающие цветы, — она засмеялась на этот раз менее истерично. — Но разве не лучше, что у нас есть этот великолепный корабль, а?

— Что за разговоры о плаванье? — сказала Сестра Мария Магдалина. — Никому из нас не нужно знать, как плавать. Мадмуазель Сесиль права, смеясь над этой мыслью. — Монахиня подошла к краю пристани, где моряки с нетерпением ожидали начала посадки девушек. — Теперь идем. Нам нужно устроиться в наших каютах, чтобы «Минерва», наконец, смогла отплыть.

Даже не оглядываясь, Сестра Мария Магдалина подала руку ближайшему матросу и неловко, но с энтузиазмом шагнула в покачивающуюся лодку. Она опустилась на место и расправила своё коричневое одеяние, прежде чем заметила, что ни одна из девушек не последовала за ней.

Ленобия отметила, что некоторые из мадмуазелей отступили назад, а плач по группе распространяется словно чума.

Это не так страшно, как оставить мать, сказала себе Ленобия твердо. И это не так страшно, как быть дочерью-бастардом, безразличной своему отцу. Без колебаний Ленобия подошла к краю причала. Она протянула моряку руку, как будто привыкла, что слуги всегда помогают ей и прежде, чем она успела переосмыслить свою смелость, она была в маленькой лодке, усаживаясь рядом с Сестрой Марией Магдалиной. Монахиня протянула ей руку в кратком, но крепком пожатии.

— Хорошо проделано, — сказала монахиня.

Ленобия подняла голову и встретилась взглядом с Симонеттой:

— Давай, маленький цветок! Тебе нечего бояться!

— Да, — согласилась Симонетта, подбирая юбки и спеша, чтобы подать моряку руку. — Если можешь ты, то могу и я.

И это сломало плотину сопротивления. Вскоре все девушки были в лодке. Слезы превратились в улыбки, а уверенность прогнала страх, сменив его облегчением и даже смехом у некоторых.

Ленобия не была уверена, когда ее собственная улыбка сменилась с чего-то неподлинного на настоящее удовольствие, но как только последняя девушка взобралась на борт, она осознала, что стеснение в груди ослабло, а боль вполне может стать терпимой.

Матросы гребли весь путь до корабля, и Симонетта болтала о том, что, не смотря на свои шестнадцать, она никогда не видела океан и просто немного взволнована, когда подъехал позолоченный экипаж и из него вышел высокий человек в пурпурных одеждах. Он подошел к краю пристани и посмотрел на группу девушек, ожидающих корабля. Все в нем, от позы до темного взгляда казалось злым, агрессивным и знакомым. До тошноты знакомым…

Ленобия смотрела на него с растущим чувством недоверия и растерянности. «Нет, пожалуйста, пусть это будет не он!»

— Его лицо пугает меня, — тихо проговорила Симонетта. Она тоже смотрела на человека на далекой пристани.

Сестра Мария Магдалина похлопала ее по руке и успокаивающе сказала:

— Я была осведомлена только сегодня утром, что у прекрасного собора Сент-Луиса будет новый епископ. Должно быть это он, — монахиня любезно улыбнулась Симонетте. — Нет никаких оснований для испуга. Это благословение, что хороший епископ будет путешествовать с нами в Новый Орлеан.

— Вы знаете из какого он прихода? — спросила Ленобия, понимая, что ответ Сестры только укрепит ее страх.

— Да, Сесиль. Это Чарльз де Бомон, епископ Эври. Но разве ты не узнала его? Мне казалось, что этот собор недалеко от вашего дома, не так ли?

Чувствуя, будто сильно заболела, Ленобия ответила:

— Да, Сестра.