— Ленобия Уайтхолл, — на мгновение волна облегчения оттого, что она может вернуть свое имя из тени страха и стыда, позволила сделать глубокий, укрепляющий вздох. — Это мое настоящее имя.

— Как ты могла это сделать? Прикинуться бедной мертвой девочкой? — спросила Симонетта.

Она уставилась на Ленобию большими глазами, как будто та была необычной и пугающей разновидностью недавно обнаруженного существа.

Ленобия взглянула на монахиню. Сестра кивнула, сказав:

— Они все хотят знать. Ответь и пройди через это сейчас.

— Я не притворялась Сесиль, скорее просто сохраняла спокойствие, — Ленобия посмотрела на Симонетту, одетую в шелка, отделанные соболем, жемчугом и гранатами, мерцающими вокруг ее тонкой белой шеи. — Вы не знаете, что это такое, не иметь ничего, никакой защиты и будущего. Я не хочу быть Сесиль. Просто быть в безопасности и счастливой.

— Но ты — бастард, — сказала Авелин де Лафайетт, красивая белокурая младшая дочь маркиза де Лафаэтта. — Ты не заслуживаешь жизни законной дочери.

— Как можно верить такой ерунде? — удивилась Ленобия. — Почему несчастный случай рождения должен решать ценность человека?

— Бог решает нашу ценность, — вмешалась Сестра Мария Магдалина.

— В последний раз, как я проверяла, вы не были Богом, мадемуазель, — сказала Ленобия молодой де Лафаэтт.

— Это дочь шлюхи не будет говорить со мной в таком тоне! — ахнула Авелина.

— Моя мать не шлюха! Она женщина, которая была слишком красива и слишком доверчива!

— Конечно, ты так и скажешь, но мы уже знаем, что ты лгунья! — Авелин де Лафаэтт подняла юбки и пронеслась мимо Ленобии. — Сестра, я не буду жить в комнате с бастардом.

— Довольно! — резкость голоса монахини пересилила даже высокомерие де Лафаэтт. — Авелина, в женском монастыре Урсулины мы обучаем женщин. Мы не делаем различия между классами или расами. Важно то, что мы относимся ко всем с честностью и уважением. Ленобия дала нам честность. Мы вернем это с уважением. — Монахиня перевела пристальный взгляд на Ленобию. — Я могу услышать твои признания о грехе, но не смогу освободить тебя от него. Для этого необходим священник.

Ленобия содрогнулась:

— Я не буду каяться Епископу.

Выражение лица Марии Магдалины смягчилось:

— Начните каяться Богу, дитя. Тогда наш хороший отец Пьер выслушает ваше покаяние, когда мы прибудем.

Ее пристальный взгляд скользнул с Ленобии по каждой девушке в комнате.

— Отец Пьер выслушал покаяние каждой из вас, потому что все мы несовершенны и нуждаемся в отпущении грехов. — Она повернулась к Ленобии. — Дитя, вы не присоединитесь ко мне на палубе?

Ленобия молча кивнула и последовала за Сестрой наверх. Они шли коротким путем к кормовой части судна и остановились возле перил и витиеватых резных фигур херувимов, украшавших заднюю часть «Минервы». Обе молчали в течение нескольких минут, каждая думала о своем, смотря на океан. Ленобия знала, что ее раскрытие самозванки изменит ее жизнь и, наверное, в худшую сторону, но не могла избавиться от ощущения свободы от лжи, преследовавшей ее.

— Я ненавижу лгать, — услышала она, как говорит мысль вслух.

— Я рада это слышать. Вы не похожи на лживую девушку. — Мария Магдалина пристально посмотрела на Ленобию. — Скажи мне, действительно никто больше не знал о твоей уловке?

Ленобия отвела взгляд, не ожидая такого вопроса и не в состоянии сказать правду, но и не желая заменять ее ложью.