|
--А это как понимать? -- спросил я у изящной дамы. --Или траурная лента означает, что его убили в Германии? Дама покачала головой. --Тогда он был бы в рамке. А так Джесси просто скорбит о нем. Поэтому у него всего лишь полоска. И висит он поодаль. Все настоящие покойники висят вон где, рядом с Газенклевером. Их там уже много. Похоже, в мире воспоминаний у Джесси был большой порядок. Даже смерть можно окружить мещанским уютом, думал я, не отрывая взгляда от пестрых подушечек на шезлонге под фотографиями. Иные из актеров были в костюмах персонажей, с успехом сыгранных когда-то в Германии или в Вене. Должно быть, Джесси привезла эти фотографии с собой. Теперь, в нафталинном бархате, в бутафорских доспехах, кто с мечом, кто при короне, они счастливо и победительно улыбались из своих траурных рамок. На другой стене гостиной висели фотографии тех друзей Джесси, которые пока что были живы. И здесь большинство составляли актеры и певцы. Джесси обожала знаменитостей. Среди них нашлось место и паре-тройке писателей и врачей. Трудно сказать, какой из этих паноптикумов производил более загробное впечатление -- тех, что уже умерли, или тех, что еще живы и не ведают своей смерти, но уже как бы чают ее: в потускневшем ореоле былых триумфов -- в облачении ли вагнеровского героя с бычьими рогами на голове, в костюме ли Дон-Жуана или Вильгельма Телля, -- они грустно глядели со стены, став с годами куда скромней и безнадежно состарившись для ролей, в которых запечатлены на фото. --Принц Гомбургский! -- продребезжал скрюченный человечек у меня за спиной. -- Это когда-то был я! А теперь? Я оглянулся. Потом снова посмотрел на фото. --Это вы? --Это был я, -- с горечью уточнил старообразный человечек. -- Пятнадцать лет назад! Мюнхен! Театр "Каммершпиле"! В газетах писали, что такого Принца Гомбургского, как я, десять лет не было. Мне пророчили блестящее будущее. Будущее! Звучит-то как! Будущее! -- Он отвесил судорожный поклон. -- Позвольте представиться: Грегор Хаас, в прошлом -- актер "Каммершпиле". Я пробормотал свое имя. Хаас все еще смотрел на свое Неузнаваемое фото. --Принц Гомбургский! Разве тут можно меня узнать? Конечно, нет! У меня тогда еще не было этих жутких морщин, зато были все волосы! Только за весом надо было следить. Я питал слабость к сладкому. Яблочный штрудель со взбитыми сливками. А сегодня? -- Человечек распахнул пиджак, висевший на нем мешком, -- под ним обнаружился жалкий, впалый живот. -- Я говорю Дженни: сожги ты все эти фотографии! Так нет же, она дорожит ими, как родными детьми. Это у нее называется "Клуб Джесси"! Вы это знали? Я кивнул. Так именовались подопечные Джесси уже во Франции. --Вы тоже в нем состоите? -- спросил Хаас. |
