— Ну извини,— помявшись, сказала она.

— Да ничего. Я уже почти привык.

Старик смотрел на них, усмехаясь в бороду, и хотя не понимал, что кроется за этой легкой перепалкой, но не сомневался, что причина есть.

— И что же происходит на юге? — переспросила девушка.

— Если бы только на юге…— задумчиво проговорил Север.

Вроде бы он не сказал ничего страшного. По крайней мере, ничего такого, что могло бы смутить смелую, привыкшую к постоянной опасности девушку. И все-таки она почувствовала, как сильнее застучало сердце — как у ребенка, тайком заглянувшего в запретную комнату.

За окном полыхнуло, и, казалось, над самой крышей разорвались небеса, словно некто невероятно могущественный услышал ее мысли и подал знамение: это чужая тайна. Волки вскочили и глухо зарычали.

— Ну, ну,— принялся успокаивать их Вожак.— Это же просто гроза.

Он потрепал зверей по всклокоченным загривкам и уселся на скамью. Вулоф поворчал еще немного и лег на место, а Вилва долго еще смотрела в окно и время от времени порыкивала, словно чувствовала чей-то устремленный на них враждебный взгляд.

— Сколько живу, не припомню такой грозы,— заметил старик.

Соня прислушалась. Она любила слушать, как дождь барабанит по крыше, но на этот раз в дробном перестуке капель ей послышалось что-то тревожное. И это пламя, ревущее в очаге…

— Что-то Вилва никак не успокоится,— сказал Север.— Может, учуяла что?

— Ты думаешь? — Хэлдир внимательно посмотрел на него,— Ты не против, если я трубку закурю? — повернулся он к девушке.

— Ты куришь лотос? — удивилась она.

— Зачем лотос? — усмехнулся старец.— Я не бегу от жизни.

Он встал и направился к стоявшему на полу у наружной стены сундуку, поднял крышку, покопался в нем и вернулся назад со странной трубкой с длинным, тонким чубуком, совсем не похожей на кальяны, которые Соне уже приходилось видеть. В левой руке он держал небольшой ларец.

Девушка хотела что-то спросить, но он поднял вверх указательный палец, призывая ее к молчанию. Хэлдир открыл ларец, и тонкий аромат неизвестных трав наполнил комнату. Старик набил трубку и зажег ее от свечи, втягивая в себя пахучий дым. Как ни странно, запах показался Соне неожиданно приятным. Она чувствовала благоухание цветов и прелого сена, свежесть утреннего воздуха у реки, видела туман, медленно поднимавшийся над лугом. Девушка тряхнула головой: мужчины с улыбкой смотрели на нее.

— Предупреждать надо,— буркнула она, но тут же улыбнулась им в ответ.

— Предупреждают о дурном, девочка,— возразил старец,— а чудеса боятся слов.

Она огляделась по сторонам. Все вроде бы осталось по-прежнему, но все-таки что-то изменилось. Она продолжала чувствовать запахи, однако луг исчез, хотя туман остался.

Соня присмотрелась: Хэлдир покуривал трубочку, время от времени выпуская ароматные облака, но они не улетали прочь, как того можно было ожидать, а как-то сразу рассеивались, и туман, равномерно заполнявший всю комнату, понемногу густел.

Соня прислушалась. Ливень ослабевал, и дождь уже не стремился пробить крышу, а лишь ласково гладил ее. Пламя, грозно гудевшее в очаге, затихло, дрова уютно затрещали, и девушка почувствовала, как повисшее было в воздухе напряжение рассеивается.

— И что все это значит? — сурово спросила она.

— Как думаешь,— не обращая внимания на девушку, повернулся к Вожаку старец,— ей можно сказать?

— Можно! Можно! — теряя терпение, крикнула она.

— Придется,— пожал плечами Север,— а то ведь не отвяжется.

— Мерзавцы вы. Оба! — подытожила она.— Молодой и старый! Ну?

— Не кипятись,— ласково улыбнулся ей Хэлдир.