«Должно быть, вернулся из Порочного града», – пронеслось в голове у Глеба.

Князь Добровол сидел на огромном, толстоногом коне. Меч его, усыпанный драгоценными камнями, бился по бархатному чепраку. Небрежно швырнув поводья подбежавшему слуге, Добровол слез с коня и любовно похлопал его ладонью по шее. Перстни, отразив свет костра и факелов, ярко брызнули на пальцах Добровола.

И в этот миг Глеб открыл огонь. Три стрелка Добровола, не успев достать мушкеты, слетели с коней и рухнули в грязь. Еще четверо успели запалить фитили, но Глеб не дал им времени прицелиться. Когда мушкеты выстрелили, сами стрелки уже лежали на земле бездыханными.

Оставшимся Глеб крикнул:

– Опустите мушкеты, стрельцы!

Двое не подчинились. Глеб вскинул ольстру к плечу и первым же выстрелом размозжил одному из них голову. Второй предпочел не искушать судьбу, швырнул мушкет на землю и поднял руки.

Глеб перевел взгляд на князя Добровола. Тот стоял посреди двора, среди окровавленных тел стрелков, и смотрел на Глеба. Плотный, осанистый, густобородый, князь был бледен, но во взгляде его не было ни удивления, ни испуга.

– Я ждал тебя, ходок, – проговорил он раскатисто и властно. – Ждал с того самого дня, когда узнал о твоем побеге из Мории.

– Тогда ты знаешь, что будет дальше! – так же громко отозвался Глеб. – Я пришел тебя убить, Добровол.

Князь усмехнулся в каштановую бороду и слегка качнул головой:

– Нет, ходок. Ты пришел со мной поговорить. И поверь: мне есть, что тебе сказать.

Глеб продолжал держать Добровола на прицеле. Тогда князь широко усмехнулся и сказал:

– Ты скверно выглядишь, ходок. Мория высосала из тебя все соки. Должно быть, тебе трудно держать в руках ольстру. Что, если мы пройдем в терем и сядем за стол? Я прикажу подать нам лучшего вина и самых вкусных закусок.

– Ты, видать, и впрямь сошел с ума, если думаешь, что я сяду с тобой за стол, – холодно проговорил Глеб.

– Вот как? – В бороде Добровола вновь тускло сверкнула улыбка. – Ну, тогда давай, убивай меня. Ну же! Стреляй!

Глеб медлил.

– Что же ты не стреляешь, ходок? Не хватает духу убить своего князя? – Добровол усмехнулся и обвел насмешливым взглядом притихших стрельцов и челядь. – Вы видите? – громко и спокойно произнес он. – Сам Глеб Первоход, о котором рассказывают так много сказок, не решается меня убить! Воистину, я, а не он, – избранник богов!

Добровол засмеялся, затем вновь посмотрел на Глеба и сказал:

– Опусти свой мушкет, ходок. Ты способен на многие чудеса, но все они ничто пред моей властью. И пред моей волей.

Глаза Глеба заволокло гневной пеленой, но руки, которым и впрямь тяжело было держать ольстру, подвели. «Громовой посох» медленно опустился.

– Вот так, – кивнул князь Добровол. Он глянул на своих стрелков и презрительно проговорил: – Поднимите свои мушкеты, ратники. И не дрожите. Мое слово разит сильнее ольстры, а пред моею властью все стрелы и пули – вздор.

Глеб стоял перед своим врагом, растерянный и обескураженный, не понимая, что с ним произошло и почему, черт возьми, он не смог нажать на спусковой крючок.

– А теперь ступай за мной в терем, Первоход, – приказал Добровол. – А вы… – он небрежно глянул на челядь, – …уберите здесь.

10

Они сидели в маленькой горнице, которую Добровол назвал «моей темницей». Князь – в кресле, накрытом мягкой рысьей шкурой, Глеб – на жесткой резной скамье.

Добровол первым нарушил долгое молчание:

– Ну? И что ты скажешь, Первоход?

– Я убил половину твоего «убойного отряда», – сказал Глеб ледяным голосом.