Перед сном Сергей снова достал календарик. Осталось ровно полтора месяца. Сорок шесть дней. Тысяча сто четыре часа. Шестьдесят шесть тысяч двести сорок минут.

Он заметил, что его пальцы сотрясает мелкая дрожь. Глаза, помимо воли, время от времени возвращались к «дальняку», там, где обитал Галя. Если он проиграет, то окажется рядом с ним. Он знал, что в этой зоне в отличие от многих других до сих пор свято соблюдаются воровские законы, и изнасилование было одним из безусловных оснований для принудительного перевода в касту «опущенных», то есть в «петухи». И тогда дни оставшегося срока превратятся для него в кромешный ад. Он даже зажмурился, пытаясь отогнать возникшие образы, один ужаснее другого.

Это был его первый срок. Будучи человеком практичным и не обделенным умом, Сергей сразу понял, что выжить в тюрьме сможет, лишь играя по здешним правилам. Он быстро усвоил воровские понятия, научился разговаривать по фене, никогда не шестерил, при этом всегда соблюдая необходимую дистанцию. И вот теперь такое. Что же будет?! А до свободы еще о-го-го! А ведь у него есть одно важное дельце, там, на воле. И откладывать он его не намерен.

– Сергуня? — позвал тихо Галя, и Сергей вздрогнул.

– Дай карамелечку, — попросил «опущенный», но Сергей ничего не ответил. Разговоры с «неприкасаемыми» на зоне строго табуировались, исключение делалось лишь при распределении дачки, которую получал «опущенный» — в таком случае специально уполномоченный зэк уточнял у него, что и кому тот готов отдать. В иных же случаях увлечение беседой с представителями этой низшей касты чревато потерей авторитета с последующим отвержением зэка.

Галя заплакал, и, слушая его хныканье, где-то глубоко внутри Сергей испытывал нечто похожее на угрызение совести, ведь Галя как-то делился с ним тушенкой. Ну, да бог с ним, у него теперь своих проблем хватает.

Сергей уснул под утро тяжелым, беспокойным сном, не подозревая, что уже вся зона знает, по какой статье он получил срок и что по его душу уже принято окончательное решение.

* * *

Андрей остановил «Форд» у высоких железных ворот. Дети гурьбой шли мимо, изредка кто-то бросал любопытные взгляды на машину.

– Ну, вперед? — с улыбкой сказал Андрей. Алла тоже робко улыбнулась. Тонкими пальцами поправила новый парик, который папа с бабушкой вчера ей весь вечер примеряли.

«Бедная, — пронеслась у мужчины мысль, — скорее бы все это закончилось! Главное, чтобы Аллочка не спасовала и обрела в новой школе друзей».

– Ты заберешь меня после уроков? — спросила дочка.

– Конечно. Будь уверена.

Девочка прильнула к отцу и чмокнула его в гладко выбритую щеку.

– Пока, папочка!

– До скорого, Алюша!

Она легко выпрыгнула из автомобиля и тут же влилась в живой поток школьников. Обернулась напоследок и помахала Андрею.

– Я люблю тебя, — вслух сказал он и завел машину.

Первое знакомство прошло на удивление гладко, хотя от волнения у Аллы сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ее посадили с Леной, смешливой рыжей девчушкой, и она сразу понравилась Алле.

– А ты теперь все время будешь к нам в школу ходить? — первым делом поинтересовалась она. Алла кивнула.

– Я уже давно сюда хожу, — с важным видом заявила Лена. — А кто твои папа с мамой?

Алла замялась, так как совершенно не хотела откровенничать в первый же день, тем более на такую щекотливую тему — тема мамы была для нее закрытой. Правда, Лена не обратила внимания на эту заминку и продолжала:

– У нас скоро Новый год будет! У тебя костюм уже есть?

– Нет, — призналась Алла, с тревогой подумав, что она как-то совсем упустила из виду этот актуальный вопрос.