Чайлд ускорил шаг Он сильно вспотел, воспаленные глаза заволокло слезами, в горле горело С каждым вздохом огонь проникал все глубже, словно расплавленный металл Скорей бы добраться до машины, где он оставил противогаз. Геральд с трудом подавил желание пуститься бегом Отравленный воздух вызывал панику такое же чувство инстинктивного ужаса охватывает человека, когда на его горле сжимаются руки душителя.

Впереди он увидел автомобиль. Нет, это чужая машина. Он прошел дальше и, миновав с десяток стояночных мест, наконец нашел свой «олдсмобиль» 70-го года выпуска. Геральд натянул противогаз, включил зажигание, невольно поморщился при мысли о том, что еще больше отравляет воздух выхлопными газами, зажег фары и выехал на дорогу.

На улице было больше движущихся огней, чем он ожидал. Он включил радио, и разгадка скопления машин на дорогах оказалась простой. Все, у кого имелась возможность пожить вне зоны смога, спешили покинуть отравленную местность, независимо от того, было у них разрешение на поездки или нет. Поэтому власти сняли ограничения. Теперь уезжали даже те, кому некуда было податься. Начался великий исход из города. Пока еще пробок не наблюдалось, но скоро все изменится.

Чайлд выругался. Он планировал сегодня без помех успеть побывать в разных частях города. Хотя он и не мог ехать быстро, он был уверен, что дороги не будут забиты машинами и он везде успеет. Голос коменданта зазвучал из динамика. Он призывал к самообладанию и спокойствию. Все, кто могли, должны были оставаться дома. Те же, кто ради сохранения здоровья (а это практически все жители, подумал Чайлд) вынужден уехать, должны ехать аккуратно, и они должны знать, что за пределами округа Лос-Анджелес жилья для всех не хватит. Невада и Аризона были извещены о начавшемся вторжении. Юта и Нью-Мексика уже были готовы к нашествию.

Войска были введены в округ, но только затем, чтобы помогать транспортной полиции и медикам. Военное положение объявлено не было, в этом не было никакой необходимости. Преступность возросла, увеличилось количество краж, ограблений, но не было бунтов. И неудивительно, думал Чайлд. Смог оголял нервы, делал людей агрессивными, но все, кто мог, старались не выходить из домов, и нигде не было больших скоплений народа. Для каждого пешехода в зеленом смоге другие казались призраками, появляющимися из серо-зеленого марева, или большими рыбами, внезапно выплывающими из теней. Любая рыба могла оказаться акулой.

Он поравнялся с машиной, на которой были установлены три огромные фары, похожие на головы чудовищ. Казалось, монстры принюхиваются, их циклопические глаза подслеповато таращились в пространство. Чайлд увеличил скорость, обогнал машину и только после того, как свет ее фар утонул в смоге, стал притормаживать. Неожиданно за ним возникла патрульная машина, замигал красный свет. Прежде чем остановиться, он посмотрел в зеркало заднего обзора; в городе были зафиксированы случаи, когда бандиты, переодетые полицейскими, останавливали машины и грабили автомобилистов, а иногда даже избивали и убивали их. Все это происходило днем, на глазах у случайных прохожих. Чайлд решил прижаться к обочине, он осторожно направил автомобиль к едва видимому бордюру и остановился, не выключая мотора. Он пристально наблюдал за полицейским, вылезающим из полицейского автомобиля, остановившегося слева от его машины Если ему будет угрожать опасность, он успеет выскочить через правую дверь своей машины и скроется во мраке. Он узнал подходящего полицейского, хотя и не мог припомнить его имени, поэтому остался сидеть в машине. Чайлд медленно, чтобы полицейский не подумал, что он хватается за пистолет, достал из внутреннего кармана пиджака свои документы. У него была лицензия на ношение оружия, но сейчас она была в его квартире.

Полицейским уже осточертело проверять документы и обыскивать подозреваемых, поэтому они пренебрегли формальностями и не стали вытаскивать Чайлда из машины для того, чтобы обыскать его по всем правилам.