— Fröulein, — строго произнёс мужской голос, — gib uns augenblichlich dein…

Она выстрелила.

Одна половина спаренного силуэта молча распалась на атомы. Но второй техник «Телпора» отпрянул в сторону, вскочил на ноги и метнулся прочь. Она повела следом за ним стволом пистолета, снова выстрелила — и промахнулась. «Последний выстрел, — вяло подумала она. — Я упустила шанс, не смогла попасть в обоих. А теперь очередь за мной».

Струя горячего обжигающего воздуха устремилась на неё из автоматической сушилки для рук; наполовину ослепнув, она нырнула под него, пытаясь вновь воспользоваться своим оружием, — и в тот же миг сзади её обхватило за пояс нечто неживое, но стальное и проворное. Задыхаясь от испуга, она извернулась и успела глянуть на существо, сбившее её с ног, — как ни странно, то был туалетный столик — вернее, гомотропное устройство, замаскированное под туалетный столик. Все его шесть ножек входили друг в друга на манер старинного карниза — шарнирное сочленение ловко раздвинулось, щупальце обнаружило жертву, после чего, не прибегая к одушевлённой помощи, стиснуло её в смертельной хватке.

Уцелевший техник «Телпора» перестал уклоняться и дёргаться, он выпрямился, раздражённо сдёрнул с себя и отшвырнул женскую одежду и приблизился к Фрее на несколько шагов, чтобы проследить за её уничтожением. С дёргающимся от волнения лицом он наблюдал за быстрыми действиями защитной системы в виде туалетного столика. Он постанывал от удовольствия, и его тощая, угловатая физиономия исказилась от садистского восторга перед хорошо отлаженным убийственным механизмом.

— Пожалуйста, — пробормотала она, когда отросток потянул её назад, к столику, который теперь разинул широкую пасть, готовую поглотить её; внутри Фрея будет превращена в энергетические частицы для питания устройства на будущее.

— Es tut mir furchtbar leid, — промолвил техник, облизывая губы с почти эротическим блаженством. — Aber…

— Неужели вы не поможете мне? — выдавила она, вернее, попыталась выдавить, поскольку для речи в лёгких у неё уже не осталось воздуха. Она поняла, что конец близится и время почти вышло.

— So schųn, doch, — промолвил немец. Не сводя с девушки глаз, он приближался к ней, напевая себе под нос и покачиваясь, словно в гипнотическом танце физиологического сочувствия — физического, но не эмоционального сопереживания. Его тело (но не разум) реагировало на то, как сужающийся отросток туалетного столика притягивал девушку к зияющей пасти.

Никто и ничто ей не поможет, осознала Фрея. Она вспомнила о Рахмаэле, и тут мысли её потускнели. Всё кончено. Она закрыла глаза и потянулась к детонатору, включающему мощный заряд, имплантированный под кожей — лучше умереть с помощью сострадательного самоубийственного устройства, помещенного в её тело для защиты, нежели от пожирающего её плоть жестокого детища ТХЛ… На последнем остатке угасающего сознания она коснулась детонатора.

— Ах нет же, мисс, — с укором произнёс далёкий голос. — Только не в присутствии группы туристов. — Послышались голоса людей, она открыла глаза и увидела спускающуюся по лестнице женского туалета пёструю толпу из мужчин, женщин и детей. Все они были хорошо одеты и хмуро смотрели на неё, на уцелевшего техника, на столик с металлической рукой, тянущей её к смерти… Фрея вдруг поняла, что видела всё это по телевизору, в трансляции с Китовой Пасти!

«Этого не может быть, — сказала себе Фрея Холм. — Ведь это часть эрзац-реальности, спроецированной для нашей пользы. Неужели длящейся годами обман… продолжается? Это невозможно!»

Однако он продолжался у неё на глазах. Не только на ТВ, но в реальности.

Гид с повязкой на руке и в тщательно отутюженном костюме продолжал укоризненно смотреть на неё.