Изменить размер шрифта - +

— Я верю ему, — сказал он и стиснул зубы, чтобы они не стучали. — Спросите себя: если бы вы потеряли честь, разве вы не захотели бы сделать что-нибудь, чтобы восстановить её? Не захотели бы, чтобы кто-нибудь дал вам такую возможность? — Это был удачный ход: у клона-коммандо не было ничего, кроме собственной репутации. Сифор в ответ вздрогнул, словно от боли, вызванной самой идеей.

И в тот же момент, упомянув об этом, Джанготат осознал, что провел черту между собой и остальными. В нём было что-то другое, и они это чувствовали, но еще не комментировали. Однако, упомянув о том, что считалось у них неприличным, он сосредоточил внимание на их инстинктах.

Он больше не был полностью одним из них. Он был чем-то еще, и его братья были настороже.

— Это не по кодексу, Джанготат, — сказал Сифор и пристально посмотрел на него. И он понял, что разговор окончен.

Джанготат вернулся к своей походной койке. Он знал, что задумал и почему. Он знал, что это запрещено, но верил, верил всем сердцем, что если бы генералы знали то, что узнал он, они бы одобрили его действия.

А еще…

Он нарушил бы кодекс.

Его мышцы дрожали, на теле выступил холодный пот. Что правильно? Каков истинный кодекс? Буква ли или дело, которое, он полагал, сделали бы его командиры, если бы получили эту информацию?

Борьба растянулась на часы, прежде чем он решился и выскользнул из койки. Он уже почти дошел до выхода, когда Форри догнал его.

— Куда ты собрался?

— Ты же знаешь, что я должен это сделать, — сказал Джанготат.

Форри кивнул.

— А ты знаешь, что я не могу позволить тебе.

— Тогда останови меня, если сможешь, — ответил Джанготат. Силы их были примерно равны.

Но кое-что — уже нет. Джанготат сражался за всё то же, за что сражался и Форри, плюс нечто большее.

Шиика. Тоноте. Митейл. Тарл.

Проводники.

Важно не то, с чем человек сражается. Важно то, за что он сражается.

Оба направились друг к другу и остановились на секунду, достигнув критического расстояния, оценивая. В следующую секунду неподвижность сменилась с трудом различимым глазом шквалом ударов. Форри был сильнее и быстрее…

Но теперь это не имело значения. Теперь Джанготат видел яснее, чем когда-либо в жизни, каждая секунда словно застыла. Он видел образцовые ответы Форри, запрограммированные удары. Джанготат чувствовал себя за пределами этого, наблюдая за движением без вовлечения в него. Двигаясь медленно, с большим спокойствием, чем ему когда-либо случалось в бою, он просто скользил между движениями Форри. Стараясь сохранить равновесие между ними, тот занял позицию, и Джанготат, отступив в ответ, нанес идеально поставленный удар локтем в челюсть.

Форри осел на землю и затих. Потрясенный Джанготат застыл на миг. Было ли это похоже на ощущение, словно ты — джедай? Хотя бы чуть-чуть?

Или это было ощущением свободы? Он не знал, что за дверь открылась в его голове, что сделали для него обучение и … и …

И любовь.

Он чувствовал сильнейшее возбуждение. Он мог бы пойти навстречу смерти, но был живее, чем когда-либо — чем любой подобный ему когда-либо был.

Он может, он должен добиться успеха. Другого выбора нет.

Он встретился с Так Вал Ззингом и Рестой у спидербайков. Несколько минут ушло на то, чтобы повредить остальные спидеры — его братьям понадобится час на их починку, а он тем временем будет уже далеко.

Около пятидесяти минут они ехали на северо-запад. Ветер трепал его волосы, а слева, разгоняя тьму, засияло восходящее солнце. Он наслаждался уединением, ощущением пребывания выше всего этого. И знанием того, что он впервые в жизни выбрал свою судьбу.

Новый, драгоценный день.

Быстрый переход