— Но я не вру!

— Степанов, брось издеваться над здравым смыслом! У тебя с собой даже не было никаких инструментов. Ты бы хоть разводной ключ для отвода глаз захватил… — Что-то ерническое проглядывалось в мимике майора. — Или твои инструменты вместе с антиквариатом унесли подельники? Так, по ошибке…

— Не было никаких подельников.

— Хорошо. Значит, ты совершил убийство в одиночку?

— Никого я не убивал. Можно мне сделать один звонок? — Мастер уперся глазами в свой мобильник, лежащий на разделочном столе.

— Нельзя, — безапелляционно заявил майор.

— Но у меня же есть право на один звонок?

— Не твой случай. Пока не ответишь на мои вопросы, ни с кем другим разговаривать не будешь. Итак, гражданин Степанов, как вы оказались в этой квартире? — Майор сменил ехидство на официоз.

— Дверь была открыта, я и вошел.

— Правда? А вот соседка увидела в глазок, как неизвестный мужчина пытался открыть дверь, меняя ключ за ключом. — Милиционер взял в руки огромную связку ключей, которую вынул из кармана Степанова. — Итак, ты домушник? Сколько судимостей за плечами? Как твое погоняло?

— Я не судим и никакой не домушник, я мастер из ЖЭКа номер двадцать два, — представился Степанов.

— Ну, одно не исключает другого, — усмехнулся майор. — Каким из этих ключей ты открыл дверь?

— Я повторяю — дверь была открыта. Соседка, вероятно, видела в глазок кого-то другого. — На лбу у Степанова выступили капли пота. — Того, кто был здесь до меня.

— Брось, она тебя сразу узнала. Я не понимаю, ради чего ты упираешься? — Майор стал играть дубинкой перед лицом задержанного. — Хочешь подельника выгородить?

Дубинка треснула по столу так, что Михаил даже зажмурился. В прихожей послышалась какая-то возня. Степанов открыл глаза и чуть отодвинулся в сторону, чтобы посмотреть, что там происходит. Санитары в синих пижамах выносили из квартиры носилки, накрытые простыней. Женский голос вслед им причитал:

— Люся, Люся, за что он тебя так? Тебе ведь еще шестидесяти не было. Вот изверг! Товарищ лейтенант, скажите, а у нас уже отменили мораторий на смертную казнь? Я слышала, что его собирались отменить.

Степанов закрыл свободной рукой лицо. Дежавю, которое его посетило, оказалось гораздо реальнее, чем он подумал сначала. Прошло три года, и снова труп пожилой женщины в синем халате. Тогда присяжные его оправдали, а что будет теперь?

— Вот сволочь! Сидит, лицо руками закрыл! — возмущалась женщина, зашедшая на кухню. — Да чтоб тебе вышку дали! Люся ведь такая кроткая была, такая доверчивая… Вообще-то, она вчера на дачу уехать собиралась, но приболела и осталась дома. Если бы уехала, то жива была бы… Изверг!

Степанов открыл лицо и посмотрел на соседку убитой. В ней кипела ярость. Казалось, она была готова вцепиться ему в шею и тут же придушить, свершив самосуд.

— Женщина, вы не могли меня видеть в глазок, — попытался восстановить справедливость мастер ЖЭКа. — Присмотритесь ко мне внимательней…

— Гражданочка, вы настаиваете на том, что видели в гла