После этого у нас с Женькой возникли идейные разногласия. Ему пришлось не по душе, что я незаконно поставила в кабинете нотариуса прослушивающее устройство и намеревалась наказать сего деятеля своими методами, идущими вразрез с законодательством. Одним словом, Крючков оказался слишком принципиальным. Он, как и подобает юристу, действовал всегда только в соответствии с буквой закона. Меня же жизнь научила тому, что закон не всегда на стороне тех, кто прав, а нередко бывает на стороне тех, кто богаче, у кого власть и связи…

* * *

Мне было четырнадцать лет, когда прямо у меня на глазах погибли мои родители. Я видела, как в машину, за рулем которой сидел папа, а рядом с ним — мама, на полной скорости врезался другой автомобиль. Я слышала их предсмертные крики, но ничем не могла им помочь, потому что окаменела, буквально срослась со стеной дома, около которой стояла. А пьяный водитель вывалился из своей иномарки, обошел, сильно качаясь, вокруг нее и остановился, разглядывая покореженный бампер. Я слышала, как он выругался матом, досадуя на то, что его новое авто теперь надо ремонтировать.

Потом я узнала, что тот человек, убийца моих родителей, был тогдашним прокурором города. Приехавшая на место опергруппа слушала его лживые показания, а я продолжала стоять, прислонившись к стене, и на меня никто не обращал внимания. Дед, выбежавший на шум во двор, рвался к нашей смятой в лепешку машине, но его не пропускали. В мою память врезалось на всю оставшуюся жизнь, как в санитарную машину поочередно грузили носилки, накрытые простынями, на которых проступали красные пятна крови. Дед метался по двору, звал меня, но я не могла ни отойти от стены, ни крикнуть что-то в ответ, обратив на себя внимание. Внутренний спазм перекрыл способность говорить, оцепенение сковало руки и ноги. Такова была ответная реакция моего детского организма на случившийся кошмар. Наконец меня заметил сосед и подвел ко мне Аришу. Как деду удалось оторвать меня от стены, я не помню. Как и многое другое. Я долго не могла оправиться от шока.

Мы переехали из города в коттеджный поселок, и я до поры до времени ни разу не задавалась вопросом, что стало с нашей городской квартирой. Мысль о прокуроре тоже ни разу не посещала меня, пока не случилось дежавю. Через четырнадцать лет я стала свидетелем подобной аварии, и моя жизнь изменилась. Я попросила деда рассказать мне о том, как проходило расследование и что стало с убийцей моих родителей. Услышанное поразило меня до глубины души. Оказывается, тот не только не был осужден — против него даже не было выдвинуто обвинение. Следствие закрыло глаза на нетрезвое состояние прокурора, гаишники исказили схему ДТП, и в результате мой папа был признан виновником аварии.

Я спросила Аришу, почему он не отвел меня к следователю, ведь я была свидетельницей автокатастрофы. Дед сказал, что ему пригрозили неизвестные люди, пообещав отправить меня к моим родителям, если я посмею пикнуть. Потеряв единственного сына и невестку, он не мог рисковать внучкой, вот и держал меня подальше от следствия. Только прокурор на том не остановился, он выставил Арише огромный счет за моральный и материальный ущерб, в погашение которого ушла наша городская квартира. И тогда я решила, что должна отомстить человеку, убившему моих родителей и оставшемуся безнаказанным благодаря своему высокому служебному положению.

К тому времени у меня за плечами был юридический институт и имелся опыт работы юрисконсультом на кирпичном заводе. Этого оказалось вполне достаточным для того, чтобы по прошествии стольких лет свершить возмездие. Короче, я постаралась, чтобы бывший прокурор города, вышедший уже на пенсию и ведший разгульный образ жизни, лишился денег, здоровья и стал пациентом местного дома престарелых, прикованным к инвалидному креслу.