Весь оставшийся день, вплоть до следующего утра, меня грызли черви сомнения и одолевало желание немедленно уволиться из органов. Чем дольше я здесь находилась, тем понятнее становилась истина, что ничего хорошего меня в этом месте не ждет. Контрольным пинком под зад стало следующее утро, когда я по привычке пришла на службу и на двери кабинета своего начальника прочла новую лакированную табличку: «майор внутренних дел Емельян Ефимович Каровцев».

«Емельян…почти как Эмильен», – пронеслось у меня в голове, а сердце сжалось от боли.

Я ужасно тосковала по своему Емеле и чужой мне был совсем не нужен.

Решив раз и навсегда покончить с этим, я вошла в кабинет с единственной целью – написать заявление об увольнении. План созрел моментально. Уеду куда нибудь к морю, подальше от этого города. Развеюсь, а там уже решу чем стану заниматься.

Легонько постучав, я распахнула дверь кабинета и обомлела. За столом начальника сидел мужчина просто поразительно похожий на декана Каро. Та же фигура, те же черты лица. Единственным отличием стала короткая стрижка иссиня черных волос и родная форма министерства внутренних дел с майорскими звездочками на погонах. Он поднял на меня глаза, и я утонула в их ледяном омуте. Сходство этого мужчины с Емелей было настолько огромным, что это пугало.

Я попятилась, закрыла дверь и принялась тереть глаза и щипать себя руки. Убедившись, что не сплю, снова открыла дверь и шагнула в кабинет. Но затем снова отступила.

– Вы уж определитесь, мисс Волкова, заходите вы или нет, – усмехнувшись посоветовал товарищ майор.

Я просияла.

Это «определитесь, мисс Волкова» я не могла перепутать ни с чем. Сказанное томным тягучим голосом, с придыханием и легким намеком на картавость. Так мог говорить только один человек на всем белом свете.

– Эмильен! – возопила я и радостно кинулась ему на шею.

Майор неожиданно широко улыбнулся и расставил руки, с готовностью принимая меня в свои объятия.

– Да, это я, – тихо прошептал он мне на ухо и взмахом руки закрыл дверь, чтобы никто не посмел нам помешать.

– Я думала, что ты никогда больше не придешь, – пожаловалась ему и тут же предъявила претензию. – Почему так долго?

– Ну, извини, – притворно вздохнул маг. – Пришлось долго ждать, пока мы смогли избавиться от волшебной пыльцы. Она слишком глубоко въелась в кожу. А затем мы долго выясняли из какого именно мира тебя вызвали первокурсники.

– А остальные? – затаив дыхание вопросила я. – Девочки, как они? Эбигейл?

– Они все в полном порядке, – заверил декан. – Правда, Споку пришлось повозиться, прежде чем он определил, какой именно ритуал использовал Блюм, чтобы ввести девочек в транс. Ну и несколько дней они все провели в лазарете. Мы хотели убедиться, что у них нет обезвоживания, слабости или еще какого то недомогания. Иоланта сейчас трясется над ними, как курица наседка.

Я молча кивнула. Следующий вопрос задавать было страшно и необходимо одновременно.

– А Блюм? Что с ним?

Эмильен слегка отвел глаза, а затем со вздохом произнес:

– К сожалению, его стали осматривать уже после того, как перенесли всех девушек во двор. Возможно, если бы ему оказали помощь раньше, он остался бы жив. Но, когда лекари занялись им вплотную, было уже слишком поздно…

На душе стало горько. Не могу сказать, что после похищения еще питала к Блюму какие то светлые чувства, но тем не менее, известие о его кончине оставило за собой горечь утраты. Кто знает, быть может если бы не его безумие, он стал бы известным изобретателем и подарил магическому миру не одну полезную вещь.

Чтобы как то отвлечься от тяжелых размышлений, я принялась разглядывать Эмильена.