– Не надо, – сказал Уинтер. – Пожалуйста, не надо.

– Почему не надо? Ты что, все еще стесняешься?

– Нет, просто я… я не этого ожидал.

– Конечно, не этого. Ты же маори, дикарь, настоящий мужчина. А вот на этот раз я сама буду к тебе приставать. – Кофточка улетела в сторону. – Сколько, по твоему мнению, может ждать девушка? До самой смерти, что ли?

– Ни себе хрена! – восхищенно воскликнул Уинтер. – Да тебя хоть на нос парусника приколачивай!

– Да, – серьезно согласилась Деми. – У меня даже прозвище такое – Чайный Клиппер.

– Ты что, террористка из организации «Свободу девственницам»?

– А чего спрашивать, – рассмеялась она. – Лучше взять да выяснить. Давай, Роуг.

Деми рывком подняла Уинтера с дивана и потащила в спальню, на ходу сдирая с него одежду.

Всю силу, юность, пыл неудержимый

Сплетем в один клубок нерасторжимый

И продеремся в ярости борьбы

Через железные врата судьбы.

И пусть мы солнце в небе не стреножим –

Зато пустить его галопом сможем!

Но ей оказалось под силу и это – остановить солнце над лишенном времени чистилище любви. Она казалась сотней женщин с сотнями рук и ртов. Она была негритянкой с толстыми губами, которые обхватывали, поглощали его, с высокими, крепкими ягодицами, которые сжимали его, как клещи. Она была девственницей из Новой Англии – тоненькой, белокурой и беспомощной, но дрожащей от счастья.

Она наполняла его уши жадным, ненасытным воркованием – и в то же время ее рты извлекали арпеджио из его кожи и пили их. Она была дикой, из какого-то иного мира тварью, гортанно вопившей, когда он по-зверски же овладевал ею. В какое-то мгновение она стала надувной пластиковой куклой, то пищавшей, то гудевшей, наподобие игрового автомата. Она была жесткой и нежной, требовательной и бесконечно покорной и всегда – неожиданной.

И она вызывала у него странные, чудовищные видения. Его словно стегали кнутом, распинали, рвали на дыбе и четвертовали, клеймили добела раскаленным железом. Ему казалось, что он видит ее и себя – невероятно сплетенных – в увеличивающих зеркалах. Он пришел в ужас, услышав громкий стук в дверь и той же дверью приглушенные голоса, выкрикивавшие непонятные угрозы. Его чресла превратились в бесконечно извергающийся вулкан. И все это время ему казалось, что они ведут с ней легкую, блестящую беседу за икрой и шампанским – в качестве эротической прелюдии, чтобы возлечь потом перед зажженным камином и впервые предаться любви.

ЭНЕРГИЯ

Я все больше и больше прихожу к убеждению, что человек – существо опасное и что власть болезненно увлекает своих обладателей, без различия – принадлежит она многим или немногим.

Эбигайл Адамс

Уинтер поднялся с японской кровати, бесшумно прошел в гостиную и уселся на диван, закинув ноги на кофейный столик. Он напряженно думал, стараясь разобраться в структуре событий.

Получасом позднее появилась Деми – вновь стройная, белокурая и чуть раскосая. Одернув на себе одну из рубашек хозяина дома, выполнявшую роль кургузого домашнего халата, девушка уселась по другую сторону кофейного столика прямо на пол и посмотрела на Роуга снизу вверх.

– Я тебя люблю, – прошептала она. – Я тебя люблю, я тебя люблю, я тебя люблю.

Некоторое время Уинтер молчал, затем судорожно вздохнул.

– Ты – титанианка. – Он не спрашивал, а констатировал факт.

Деми помолчала, примерно столько же, сколько и он, а затем кивнула.