– Бедняга Том, – вздохнул он, покидая «Таверну». – Только и умеет, что продавать свои рассказы. Ну почему он их никогда не пишет?

Далее синэргист перешел к осуществлению намеченного плана – пустился в бесцельное блуждание, обострив все свои чувства, но ни о чем не думая и ничего не разыскивая. Через некоторое время его внимание привлекло странное постукивание за спиной. Он с любопытством обернулся – по тротуару двигалась высокая, худая фигура неизвестного пола, одетая в лохмотья. Голову (его? ее?) полностью скрывал лыжный капюшон без отверстий для глаз и рта, дорогу (он? она?) находил(а), постукивая по тротуару тросточкой. На шее плакат:

«НЕ УМЕЮ ГОВОРИТЬ

НИЧЕГО НЕ ВИЖУ

ПОМОГИТЕ ПОЖАЛУЙСТА »

К плакату была прикреплена банка. Шерстяной капюшон украшало изображение солнечного диска. Уинтер кинул в банку несколько монет.

– Деми?

– Пашио ва, – невнятно промямлило существо. – Я Баа-баа-раа.

– Барбара?

– А-а. Баа-баа-раа. Бла-ла-ви-ва-га-поть.

Наблюдая, как окапюшоненная тук-тук-тукающая фигура исчезает в уличной толпе, Уинтер – несмотря на все свои знаменитые чувства – даже и не заметил, что подвергся наглой, искусной эксплуатации со стороны Перси Павлина.

Карманник по роду занятий. Перси славился неумеренным щегольством. Он угрохивал на гардероб добрую половину своих трудовых доходов. Зимой – шотландский кашемир, летом – ручной раскраски крепдешин. Он носил жемчужные ожерелья и жемчужные шейные обручи (золото или платиновые металлы могут не вовремя звякнуть), но на тонких своих пальцах и запястьях

– естественно – ничего.

К несчастью, сегодня Перси изменил этой привычке и надел неделю назад раздобытое обручальное кольцо с бриллиантами и сапфиром. Не устоял перед соблазном похвастаться таким великолепием. Его не удержало даже то, что кольцо это было очень – на целых два размера – велико для его чутких, изящных пальцев. Так вот и вышло, что это кольцо осталось в кармане Уинтера – взамен бумажника.

Перси был потрясен. Он шел следом за бесцельно слоняющимся Уинтером и не знал, что делать. Он бегло просмотрел содержимое бумажника, не дав себе даже труда пересчитать деньги. Да хрен с ними, с деньгами, последний это, что ли, бумажник в городе – он хотел вернуть свое великолепное кольцо. Он рявкнул на слепую нищенку с ее дребезжащей банкой, но в тот же самый момент вдохновился, догнал Уинтера и протянул ему бумажник.

– Простите, пожалуйста, это не ваше?

И снова Уинтер был поражен. Крепдешиновую рубашку украшал орнамент из солнечных дисков.

– Де… – Уинтер закусил язык. Ну конечно же, нет. Он взял бумажник и раскрыл его.

– Ну, конечно же, да. Но каким образом? Не знаю, как вас и благодарить. Может, вы желаете получить вознаграждение? Вы скажите, не стесняйтесь.

– Нет, сэр, никакого вознаграждения. Только… только… ну, я как раз высматривал кольцо, которое потерял – это жены моей кольцо – вот так вот как раз и вышло, что я увидел ваш бумажник. Я… А вы не находили, случаем, мое кольцо?

– Извините, – улыбнулся Уинтер. – С величайшей радостью вернул бы вам ваше кольцо, только я его не находил.

– О, сэр, а может, вы все-таки нашли, а потом просто забыли?

– Нет, точно не находил. Вы уж извините.

– Вы знаете, сэр, а ведь всякое бывает. Вы вот выглядите таким, ну из этих, которые рассеянные. А вдруг подняли, сунули в карман и сразу же забыли? Вы посмотрите, посмотрите. Это жены моей. Бриллианты и сапфир. Посмотрите, пожалуйста.

Не то, чтобы очень умно придумано, но ведь и то сказать, думать Перси привык в основном руками.