– Ты на Красной Линии росла? – решил он перейти к интересующим его вопросам.

– Ну да, и что с того? – сказала Искра, насторожившись.

Крот прикинул – на вид сейчас ей лет семнадцать, ребенок еще по прежним меркам. За какие же грехи ее к Следопыту в подручные определили? Неужели верны слухи о том, что отец ее – важная шишка? Девчонка-то выглядит чуть ли не оборвышем. Хотя, может, это для отвода глаз?

– А родители откуда?

Девчонка нахмурилась – он попал в больное место.

– Отца не знаю, – сказала она. – Мама умерла, когда мне восемь было.

Крот ощутил что-то, похожее на раскаяние, и одновременно его захлестнуло сочувствие к девочке, лишившейся всех родных в том же возрасте, что и он. Но он старался не показывать вида.

– Извини, – сказал он.

– Что еще? – спросила рыженькая. Ей явно не хотелось продолжать этот разговор.

– Твоя мама – как ее звали? – спросил Крот совсем не о том. Ему хотелось узнать, очень ли девочка похожа на мать, но как об этом спросить?

– Тамара, – сказала рыженькая.

– Она тоже рыжая была?

– Угу.

– А тебя как зовут по-человечески? Какое у тебя настоящее имя?

– Это мое дело, – окрысилась девчонка. И Крот понял, что теперь она ему ничего не скажет, и решил не торопить события. Как же они любят в этом возрасте всякие клички, прозвища.

– Ладно, – примирительно сказал он, – потом еще поговорим.

– А почему мы только завтра пойдем наверх? – спросила девушка.

– Ты наверх не пойдешь, уж я об этом позабочусь, – пообещал ей Крот.

– А уж это не тебе решать, – неожиданно зло отрезала рыженькая. Развернулась и пошла прочь.

«Ого, – подумал Крот, – а девочка-то, кажется, с характером, не такая уж беззащитная».

Он неторопливо направился вслед за ней, и тут его дернули за локоть. От неожиданности он чуть за нож не схватился. Оглянулся – на него испуганно смотрела худенькая женщина в поношенном платье неопределенного цвета.

– Что случилось? – спросил он. У женщины дрожали губы, слезы стояли в глазах. Наконец она решилась:

– Вы в парк хотите идти? В старую усадьбу?

Крот мысленно чертыхнулся – быстро же здесь разлетаются слухи.

– Кто тебе это сказал? – спросил он мягко. Женщина, казалось, испугалась еще больше, отчаянно замотала головой на тонкой шее.

– Я просто знаю. Никто не говорил. Не ходите туда. Беда будет. И вам будет плохо, и всем. Там зло. Нельзя его тревожить. Нельзя будить лихо.

– Почему? – спросил Крот, взял женщину за плечи. От нее пахло чем-то кислым. «Пьяная? – подумал он. – Вроде нет. Может, это дурочка какая-нибудь местная? Может, та самая Машенька? Хотя вряд ли».

– Почему будет плохо? – снова спросил он, уже чувствуя, что все без толку. Ничего она ему не скажет. Женщина всхлипнула, и Крот отпустил ее, потому что на них уже начинали оглядываться. И она мгновенно куда-то исчезла – только что была здесь, и вот ее уже нет.

Вернувшись в палатку, Крот застал там проснувшегося Айрона – сталкер копался в рюкзаке, перебирая шмотки. Кажется, ему надоело, что все таращатся на его татуировки, и он хотел надеть что-нибудь такое, что можно было застегнуть наглухо. Крот обрадовался случаю поговорить с ним без помех.

– Что ты все-таки обо всем этом думаешь? О нашем походе? – спросил он.

Айрон задумчиво посмотрел на него.