Крот вспомнил: когда говорили про ведьму, Айрон был серьезен – единственный из всех.

– Вот что мне странно, – продолжал Айрон, помешивая тлеющие угли, – из шталкеров, ну, из сталкеров Рейха никто сюда не спешит. Казалось бы, они там, завернутые на всяких авантюрах, должны быть в первых рядах. Проект «Аненербе» и все такое. Не знают? Скорее, не сочли нужным.

– Кстати о призраках, – вмешался местный, слушавший их, – вот на Рязанке рассказывают, что к ним приходят с той стороны, где Выхино, и стучат в герму.

– Кто приходит? Выхинский маньяк с топором?

– Да кто ж их разберет? Рязанские ведь трусят, ни разу не открыли. А только вот по ночам то и дело приходят к ним и стучат. Особенно в полнолуние.

– Там, дальше, ведь уже Люберцы? Может, там тоже выжившие есть? Там и станции метро проектировали, только достроить вроде не успели до Катастрофы.

– Вполне возможно. В бункере где-нибудь могут жить.

Крот смотрел на собравшихся, и его одолевали странные мысли. Завтра он с этими, по сути, почти незнакомыми людьми собирается идти на опасное дело. А чего от них ждать – непонятно. Даже если много времени провел рядом с человеком, и то не всегда знаешь, как он поведет себя в критический момент – бросит тебя трусливо или будет спасать, рискуя собой. А с этими людьми его редко судьба сводила – за исключением Айрона, к которому он испытывал необъяснимую симпатию. К остальным, честно говоря, он ничего подобного не чувствовал – ну, разве что к рыженькой. Но деваться было уже некуда, отступать поздно. Ему показалось, что этот странный разговор о вере Айрон тоже затеял не просто так, – наверное, и ему хотелось чуть лучше узнать людей, рядом с которыми, возможно, завтра придется умирать.

– Я вот тут хотел спросить, – сказал он, – а кто кем хотел в прошлой жизни стать? Знаю, дурацкий вопрос – но просто интересно. Почему здесь сегодня именно мы собрались? Я говорить не мастер, конечно.

– Хороший вопрос, – сказал Литвин. – Я когда-то мечтал о научной работе, связанной с разъездами. Чтоб не скучать, на месте не сидеть. В каком-то смысле так оно и вышло.

– Я вообще по кабакам лабал, – буркнул Айрон. – А в сталкеры пошел, потому что люди достали со своими заморочками дурацкими. Наверху были сплошные правила на все, и после Катастрофы – то же самое. Казалось бы, мир гикнулся, хоть теперь успокойтесь – так нет. А к сталкеру меньше прикапываются – добытчик все-таки, вроде как на особом положении. Да и люди наверху в основном мертвые, те уж не достают – а с мутантами я как-нибудь разберусь.

– А я служил, когда все накрылось, – сказал Следопыт. – И теперь служу Красной Линии, правильной власти, которая борется за равенство и счастье всех трудящихся, – и он обвел взглядом остальных, высматривая, не засмеется ли кто, но все были серьезны.

– А я хотел в земле копаться и древности всякие искать, – смутившись, сказал Крот.

– Археологом, что ли, быть? Или черным копателем? – спросил Айрон.

– Это уж как фишка легла бы, – вздохнул Крот.

– Да, неисповедимы пути провидения, – вздохнул Айрон. – Федя, а ты чего молчишь?

– А я вообще не думал, что стану наверх ходить, – пожал плечами Федор. – Просто – так вышло.

Искра молчала, глядя на огонь. «Ну да, – подумал Крот, – что она может сказать? Что ей просто ничего другого не оставалось? Не было особого выбора?»

– Кстати, ты не знаешь, куда Джон делся? – спросил Крот у Айрона.