— Женский! — с профессиональным убеждением говорит Маклай, привычно рассматривая череп. — И главное — отличной сохранности. Зови его сюда, Туй!

Папуас с корзинкой рассматривает с удивлением незнакомые предметы. Маклай приказывает Тую как следует накормить гостя. Туй и папуас, сидя на корточках, ведут какой-то светский разговор.

— Жарили или варили? — деловым тоном спрашивает Туй.

— Жарили на раскаленных камнях, — отвечает папуас, прожевывая угощение.

Маклай продолжает изучать череп. Наконец он приказывает Тую убрать его.

— Туй, как бы узнать, сколько лет было умершей, откуда она, отчего именно умерла?

Маклай готовится записать основные данные по истории черепа, столь нужные ему для антропологических исследований.

— Я уже все знаю, — отвечает Туй. — Это молодая женщина из племени, которое живет за рекой. Кажется, была довольно вкусной…

Маклай, не поднимая глаз от тетради, спокойным тоном приказывает Тую пойти полить огурцы. Туй пробует возражать.

— Я не привык два раза приказывать, — говорит Маклай.

Туй, ворча, уходит. На ходу он несколько раз оглядывается, как бы опасаясь за поведение гостя, оставленного вдвоем с Маклаем.

Маклай незаметно наблюдает за папуасом; тот с жадностью ест печеную тыкву, забыв обо всем на свете.

Когда Туй возвратился, Маклай тихо сказал:

— Дай папуасу на дорогу еды и разных семян!

— Зачем ты остался вдвоем с людоедом, Маклай? — сердито спросил Туй, возвратившись с короткой прогулки, проводив гостя.

— Я не хотел оскорбить недоверием голодного человека, — просто ответил Маклай, продолжая писать. — Что он тебе еще рассказывал?

— У них в горах был сильный недород. Многие умерли с голода. Поэтому они стали охотиться за рекой… Маклай, я прошу тебя не ходить за реку без меня…

* * *

Приблизив к глазам страницу тетради, Маклай перечитывает еще не просохшие строки свежей записи:

«…Я всегда старался ни в чем не обманывать туземцев, говорил им только правду. Я не показывал папуасам своего превосходства над ними, как белого человека. Если бы не болезнь, я бы остался еще на несколько лет на Берегу Маклая».

Маклай проводит короткую черту под этой записью.

Вслед за этим он пишет:

«…Форма черепа, как я убедился на основе проведенных здесь исследований, не является решающим признаком расы… Кстати сказать, папуасы, узнав о том, что я собираю черепа, стали сами приносить их мне…»

— Посмотри, что я сделал, пока ты спал, Маклай! — говорит Туй, показывая свое копье. На древке копья, ближе к тупому концу, вырезано изображение человека. Он похож на Маклая. Маклай любуется смелыми линиями примитивного рисунка.

— Я сам наградил себя, как умел. Дух Маклая снизошел на мое копье. Маклай, я, не спросившись, брал твой нож. Прости меня!

— Возьми его себе, Туй. Пусть он будет наградой.

Туй восхищенно прижимает к сердцу простой нож с деревянной ручкой, потом подносит его к глазам, смотрясь, как в зеркало, в ножевую сталь.

«Село Павлово на Оке», — написано на клинке ножа.

Маклай делает заметки в своей тетради:

«…Написать в Париж Полю Брока и послать ему статью об искусстве папуасов…», «…Я произвел сравнительное изучение черепа девушки из Иены и молодой папуаски из Новой Гвинеи и не нашел никакой существенной разницы…»

Туй вдруг преображается. Он быстро надевает на голову старую соломенную шляпу Маклая и важно шествует к двери, ведущей на веранду. Маклаю видно, как Туй преградил кому-то путь своим копьем.