Сабрина и Дмитрий обменялись улыбками.

— Вы мне запретили отвечать, — сказала она.

За столом раздался смех, кто-то спросил о новой игре в Монте-Карло, а Дмитрий стал рассказывать Сабрине о вилле, которую он только что купил под Афинами рядом с виллами своих сестер и их семей. Она молча слушала, расслабившись, успокоенная его присутствием. Он напоминал ей Гарта своей манерой тихо говорить, готовностью помочь ей, если понадобится, но, не навязывая себя. Даже свет в его глазах… Но нет, ни у кого не было такого света в глазах, как у Гарта.

— Там восхитительно, — говорил Дмитрий о своей вилле. — Воздух напоен свежестью и цветами. Никто не сплетничает и не говорит о делах. Там музыка, рассказы о богах, богинях и прошлой славе. Мы притворяемся, что нынешнее время не существует. Может быть, соберетесь когда-нибудь посмотреть своими глазами? Она улыбнулась:

— Может, когда-нибудь.

После кофе с коньяком Оливия пригласила ее и Дмитрия осмотреть свою художественную галерею.

— Я хочу ее расширить и переделать, — сказала она. — Сделать лучше освещение. Я хочу, Стефания, чтобы это сделали вы.

Они стояли в дверях и смотрели вдоль длинной сводчатой комнаты.

— Сабрина годами пилила меня, чтобы я ее осовременила, но до сих пор мне было все равно. Но для моих новых скульптур все это не пойдет.

— А какого рода они? — спросил Дмитрий.

— Современные. Высотой десять, пятнадцать, двадцать футов. Честно говоря, они выглядят как кошмар водопроводчика и пьяный бред столяра, но я это говорю только своим. Эксперты считают, что это настоящее искусство и прекрасное вложение капитала. Какой-то музей в Бостоне уже предложил назвать их Шассоновским собранием, если я завещаю их ему. Что бы вы с ними сделали?

— Забудьте про музей, — предложил Дмитрий. — Постройте детскую игровую площадку Оливии Шассон. Оливия расхохоталась и похлопала его по плечу:

— Вы ее профинансируете, а Стефания придумает, как она должна выглядеть.

— И назовите ее, — предложила Сабрина, — «Casher et chasser».

Дмитрий рассмеялся над тем, как она обыграла фамилию Оливии.

— Игра в прятки, — сказал он, а Оливия радостно заулыбалась.

— Замечательно, — проговорила она, — замечательно.

— Я чувствую, что не совсем потеряла Сабрину. Сразу после Нового года, дорогая Стефания, начинайте переделку галереи.

И она возвратилась к своим гостям, с удовольствием повторяя французские слова. Дмитрий взял Сабрину за руку.

— Какая бессердечная женщина. Она не чувствует, что потеряла вашу сестру.

— Но ведь она и не потеряла, — сказала Сабрина, отняв руку, она пошла вдоль галереи. — С небольшим перерывом она видит черед собой женщину, которая выглядит так же, обращается с ней, как с ровней, и поможет ей поменять обстановку дома. Чего ей еще желать?

— Того самого человека, по сути.

— По сути? Большинство людей удовлетворяется внешностью.

Дмитрий последовал за ней, и они стали рассматривать шассоновское собрание немецкой и французской живописи.

— Мне хотелось бы лучше узнать вас, если вы разрешите мне это. Вы необыкновенная женщина.

Сабрина отвернулась от мрачного портрета давно умершего торговца шерстью и посмотрела в живую теплоту глаз Дмитрия.

— Мы с вами обедали три раза, — сказал он, — но не стали ближе, чем когда я увидел вас впервые.

— Я надеюсь, мы друзья, — тихо ответила она.