Бог знает, что с ним случилось, но, видно, ничего хорошего. Я тоже ничего им не говорил. Я вообще только на прошлой неделе узнал про этого проклятого Стефана Хольца. И Калински… какой ему смысл? Ведь бандиты Хольца убили его брата. — Калински что-то проворчал в подтверждение. — А насчет Джонни, так он вообще с трудом согласился нам помогать. Выходит, если кто и проболтался, так только ты сам.
— Или твоя подружка, — добавил Калински.
— Она не знает никаких подробностей встречи, — отрезал я, недовольный поворотом разговора.
— А ты в этом уверен? — с подозрением осведомился Таггер.
— Конечно, уверен. Я не говорил ей, как мы устроим передачу денег, где мы все это проделаем. Поэтому она вне подозрений.
— А может, она подслушала твой разговор, — предположил Калински. — Ты же знаешь женщин. Когда-то у меня была девчонка…
— Она не могла подслушать. Вы не там ищете. Как перед Богом клянусь, я всегда скрывал от нее все подробности нашего плана.
— Что ж, выходит, больше никого не остается? — подытожил Таггер.
Я глубоко вздохнул. Таггер был прав: конечно, среди нас никто не мог проболтаться, но я все еще не поверил в это окончательно. В лесу произошло нечто, не предусмотренное ни нами, ни Стефаном Хольцем, следовательно, кто-то знал больше того, в чем признавался. Я по очереди посмотрел на всех, стараясь скрыть подозрение. Они отвечали мне каждый с разным выражением на лице: Калински — мрачно, Джонни — нервничая, Таггер — невозмутимо, но встревоженно.
— Теперь можно покончить с этим парнем, который сидит в подвале, — сказал Калински. — Больше он никому не нужен.
— Даже не думай! — категорично возразил я. — Дело и так дрянь, так что нечего давать Хольцам и копам дополнительные причины гоняться за нами. Он никого из нас не видел, деньги мы получили, поэтому будем держаться условий нашей сделки. А это означает, что ночь мы проведем здесь, подождем, может, объявится Джо, а утром отпустим Криса на все четыре стороны, а сами пойдем каждый своим путем. Мы же так и планировали.
— Теперь уже Джо не объявится, — заметил Калински.
Я понимал это не хуже Калински, но мне неприятно было услышать от него это заявление.
— Может, появится, а может, и нет. Откуда нам знать? Но мы все равно останемся здесь. А теперь давайте пересчитаем эти проклятые деньги. Мы разделим их, сколько причитается каждому, а я сохраню для Джо его долю.
— Незачем включать его в долю, — проворчал Калински. — Его же нет. Его долю разделим между нами. Только это и остается.
— Я думал, ты пошел с нами только из-за желания отомстить.
— А разве я отомстил? Этот гад по-прежнему жив, и ты еще уверяешь, будто завтра мы его освободим. Хотя он и изнасиловал твою подружку.
— Следи за тем, что говоришь!
— На твоем месте я бы давно его прикончил.
Я шагнул вперед, чувствуя, как во мне закипает бешенство. Я человек терпеливый, но этот подонок Калински меня допек.
Вмешался Таггер:
— Ладно, ребята, успокойтесь. Давайте отдохнем, выпьем, а завтра утром снова все обсудим. Идет? А так у нас ничего хорошего не получится.
— Мне кажется, я должен получить больше, — заныл Джонни. — Ты говорил, мне не придется делать ничего серьезного, а после такой крупной заварушки я уже не смогу жить так спокойно, как прежде.
Я круто обернулся к нему, решив сразу поставить его на место:
— Вот еще вздумал! Никто не спорит, ты хорошо справился со своей работой, но смерть Хольца ничего не меняет. Никто знать не знает, кто мы такие, поэтому никто нас не раскроет. |