Я тоже метнулся в сторону, стиснув зубы и ежесекундно ожидая пули, и в последнюю секунду полунырнул, полускользнул под деревья на опушке, скрывшись от стрелявшего в меня сзади. Второй нападавший, которого едва было видно из-за кустов, стремительно повел ружьем в мою сторону и спустил курок. Оружие дернулось, и он качнулся назад, а пуля пролетела у меня над головой. Я дважды выстрелил в ответ, и по меньшей мере одна из пуль его задела. Он вскрикнул от боли и припал на одно колено; а я, не останавливаясь, вскочил и рванулся через кусты в ту сторону, где остался Таггер, стараясь держаться под прикрытием деревьев. Я продирался через кусты, ветки которых хлестали меня, цеплялись за одежду, всем существом настороженно ловя малейшие звуки, понимая, что мы угодили в засаду и бандитов, должно быть, немало. Словно подтверждая это, неизвестно откуда прилетевшая пуля просвистела над моей головой, с оглушительным треском врезалась в толстый сук и отскочила куда-то в лес. Я не видел стрелявшего, и вряд ли он видел меня.

Внезапно впереди, не больше чем в десяти футах, появился человек, который, спотыкаясь, бежал мне навстречу. В одной руке у него было оружие, а другой он зажимал рану на ноге. Я его не узнал, следовательно, это был противник. Он увидел меня только в последнюю секунду, ставшую для него роковой. Я на бегу поднял пистолет, вытянул руку вперед, так что дуло оказалось не дальше чем в трех футах от цели, и выстрелил ему прямо в открытый рот. Он умер с выражением растерянности и ужаса на лице, и я был уже далеко, когда его тело стукнулось о землю. Частая дробь автомата прогремела где-то справа, но я понял: палят наугад, поэтому помчался дальше, надеясь, что с Таггером все в порядке и он последует инструкциям, предусмотренным на случай непредвиденного поворота событий, то есть вернется на то место, где нас должен был забрать Калински. Больше всего я опасался, что он все еще сидит на своем суку и сразит в меня, как только я поднимусь наверх. В отличие от этих парней он был метким стрелком.

Но, пробегая мимо его укрытия, я не увидел там ни Таггера, ни крови, ни каких-либо других признаков его ранения. Поэтому я понесся вниз по склону холма, охваченный невероятным восторгом и возбуждением, хотя они умерялись другой, более тревожной мыслью. Джо! Что с ним?

Я выскочил из леса и подбежал к фургону с заведенным двигателем и распахнутой задней дверцей. Я швырнул в него сумку и забрался сам. Таггер сидел уже внутри, но Джо не было видно.

— Черт, что случилось, Макс? — спросил он, по-прежнему сжимая винтовку. — Что случилось?

— Не знаю, — задыхаясь выговорил я, будучи не в состоянии размышлять. — Хольц каким-то образом надул нас. Мы же распланировали все до последних мелочей.

— Ты думаешь, они схватили Джо?

— Не знаю!

— Их было много. Они вполне могли его схватить.

Я выглянул наружу и посмотрел в сторону леса. Там было тихо, никаких признаков людей. Я набрал номер мобильника Джо. Раздались длинные гудки. Пять, шесть, семь гудков. Ответа нет. Я не отрывал взгляда от леса. Ни людей, ни ответа Джо по мобильнику. Восемь, девять гудков. Если он жив и на свободе, он бы уже ответил. Чем дольше мы здесь стояли, тем большей опасности подвергались.

— Нужно ехать, Макс! Они могут в любую минуту выскочить на нас. Да и Старину Билла уже наверное вызвали. Здесь же было настоящее сражение.

Десять гудков, одиннадцать, двенадцать. По-прежнему ответа не было. Таггер прав, я это понимал. Но уехать и оставить своего товарища! На это мне тяжело было пойти. Мы договорились собраться на ферме, если кто-то из нас не сможет прийти на место встречи, но мне по-прежнему не хотелось уезжать.