Вот такая концовка, думал Павел, бредя к себе домой. Конец делу венец.

Он шел по переулку, а когда завернул в свой дворик, понял что в доме неладно.

У крыльца стоял милицейский «воронок». И почему-то было понятно с первого взгляда, что он стоит там давно.

Павел встревожился. Неужели опять Юрка набуянил… Или эти новоселы затеяли скандал… Или жильцы опять подрались с пожарными… Или, не дай Бог, Касым запил! Родионову уже приходилось видеть пьяного Касыма. Раз в год, под Дмитриеву субботу Касым обязательно напивался и делался страшен. Это был другой человек, не узнающий никого. Он плакал, скрежетал зубами, выл, обхватив в отчаянии голову, а в конце концов выскакивал на улицу с топором, крушил мусорные баки, скамейку, рубил железные рельсы. Полковник выходил на крыльцо, «взять на контроль» события, жильцы теснились в прихожей за его спиной, готовые в любую минуту вмешаться… Но нельзя было в такие минуты Касыма успокаивать и урезонивать, и все жильцы это знали, иначе он еще больше свирепел и выходил из себя. Напивался он очень быстро, с одного стакана, и весь кураж его длился тоже очень недолго, какой-нибудь час всего, да и разрушения, им производимые, были вовсе незначительны, но этот день почему-то долго помнился и обсуждался. «Как-то на будущий год будет? — загадывала Вера Егоровна, — сейчас-то, слава Богу, все обошлось, топорище только сломал…»

Но ведь нынче не Дмитриева Суббота, спохватился Павел, значит, что-то другое.

Слишком много суеты происходило в последнее время вокруг их дома…

— Ну что, субчик, явился наконец! — поднимаясь со скамейки и проламываясь к нему из зарослей сирени, громко и радостно сказал человек в форме. Был он маленького роста, с руками несоразмерно длинными, а на плечах его красовались капитанские погоны. Черты лица его были мелкими, а оттого лицо казались злобным и беспощадным к любому врагу.

— Взять его! — приказал маленький капитан, и тотчас из машины проворно выскочили трое одинаковых крепышей с короткими автоматами на боках и, больно заломив Родионову руки за спину, бросили его в тесный загончик «воронка».

Машина рванула с места и сквозь зарешеченое заднее окошечко видел Павел отдаляющийся дом в кустах сирени, родное крыльцо, два железных рельса на выезде из двора, знакомый переулок, трамвайные пути, поворот, незнакомый переулок, еще один незнакомый переулок, а потом уже пошли места и вовсе безлюдные и дикие…

Глава 10

Адвокат

Родионова привели в ярко освещенное лампами дневного света помещение. Дежурный милиционер из-за стеклянной перегородки молча кивнул капитану и стал набирать номер.

— Корешок, подкинь курева! — попросил кто-то сзади.

Родионов обернулся. У стены, окрашенной тусклой зеленой краской, на деревянной широкой скамье сидело несколько задержанных, людей, в основном штатского вида, каких можно встретить где угодно, хоть на рынке, хоть в метро. Явных бандитских рож не было.

— Камеры мыть захотел? — злобно сказал капитан, скользя взглядом по лицам задержанных, определяя на глазок говорившего. Но лица были тусклы, глаза у всех опущены вниз и определить нарушителя было невозможно. Известно, что когда самые разные люди, с самыми разными темпераментами и характерами несколько часов кряду протомятся в милицейской приемной, все становятся одинаково унылы, какая-то серая общая печать как пыль ложится на все лица.

Но Родионов-то был еще свежий человек. С воли.

— Товарищ капитан! — с достоинством сказал он. — Я хочу знать, на каком основании меня задержали! Заломили мне руки.